Марины Саввиных

Фамильное серебро

1995

* * *
Кто ощутил восторг именованья -
Испепелясь в пылу соревнованья,
Но все-таки восстав среди руин, -
Тот Богу уподобился один!

Ни возгласа, ни шороха - ни звука...
Лишь ты да тьма... да вещей крови звон:
Себя перемогающая мука
Из ничего явившихся имен...

* * *
Что поешь мне, скворец, - упокой или здравие?
Колокольцев своих для меня не жалей!
Кто поставил багряное Слово в заглавие
Вовсе было законченной книги моей?

- Тот, кто помнит конечное все и начальное:
Тьму начал без концов и концов без начал...
Это Слово багряное, Слово печальное -
Твой восход и закат, твой полет и причал...

* * *
Что знаю я о том, что я люблю?
Что ведаю о том, что ненавижу,
Когда неуловимое ловлю
И - будто бы - невидимое вижу?

Какая мысль исходная одна
Вовне перемещает угол зренья,
Чтоб осветилось зримое - со дна,
Из бездны нулевого измеренья,
Где всякий смысл - как уголек в золе,
Где созревают токи грозовые?!
...............................
Не та ли, что по выжженной земле
Рассеивает семена живые?


Река Гераклита

* * *
Я - скрипка полдневного зноя.
Я - голос полночной звезды.
Ты тихо становишься мною
К излету последней версты.

Ты мною становишься тихо -
Так ходики тихо стучат...
Вдыхает судьба-повариха
Не амбру, а кухонный чад,

И, бедное детище смога,
Ты брел бы во мгле наугад,
Когда бы не эта дорога,
Не мой искупительный яд,

Не пламя мое проливное,
Которым становишься ты...
Я - скрипка полдневного зноя.
Я - голос полночной звезды.

* * *
Облетает сирень, облетает...
Оплывают лиловые свечи...
Неотступно над нами витают
Наших завтрашних мыслей предтечи.
В душном, грешном, больном и беспечном,
В час, лишь косвенно сердцу известный -
Что-то носится в воздухе млечном,
Чем-то полнится купол небесный,
Словно зов, отдаленно воскресный,
В восклицанье сквозит просторечном...

К памяти
Зачем я по самым тоненьким жилочкам,
По капиллярчикам и нейрончикам
Пройтись норовлю металлом назойливым,
Чушуйки слоистых пластов соскабливаю?..

А вдруг обнажится твой лик изменчивый?
А вдруг я все же сниму проклятие,
Как реставратор снимает записи
С лазури и злата фрески униженной?..

* * *
Вон какая трава на буграх,
Где мое прасознание дремлет!..
Первобытный младенческий страх
Первозданное тело объемлет,

Первомыслью сжимает виски,
Первовзглядом касается света,
И душа ускользает в пески
По зеленым сосудикам лета...

Ты меня, повилика, не тронь!
Пусть в степном заколдованном мраке
Черный пес мою лижет ладонь
И луной наполняются маки:

Я пришла! пред звездой становлюсь
Близ огня своего и ночлега,
Но еще никому не молюсь
В ожидании ливня и снега,

И еще ничего не прошу:
Ни любви, ни удачного лова,
Потому что неровно дышу
В предвкушении первого слова...

То ли это заманчивый плод
В небесах над моей головою?
То ли тихо из плоти растет
Бархатистою веткой живою?

К морю
Сине море. Тихий океан.
Ласковая грозная marina,
По тебе печаль моя старинна,
Как кривой пиратский ятаган.

На судьбу, на радость, на тоску
Я с тобою имя разделила,
Словно по зыбучему песку
До рожденья след свой проложила...

За мои земные пустяки
Не сулило ты мне благодати -
Что же сердце рвется на куски
Синевы твоей просторной ради?!

Может, память множества веков,
Тайная, как азбука этрусков,
Дремлет где-то между позвонков -
Так же, как в изгибах лепестков
Нежных перламутровых моллюсков?

Может быть, когда-то там, на дне,
Без сознанья, голоса и глаза,
Я лежала в мутной глубине
Ожидая Божьего приказа?

И клубились надо мной, струясь,
Трех Лемурий лунные обломки...
О ненарушаемая связь!
Непереступаемые кромки!

................................

Здравствуй, море! На седом мысу,
Изогнувшемся, как птичий коготь,
Добрый зверь, мурлычущий внизу,
Хочется рукой тебя потрогать!

Вот он, вот - искомый край земли...

А за ним все только повториться:
Чистый снег и чистая страница,
Время слез однажды повторится,
Чтоб мы вновь его превозмогли...
И все слова придумаю впервые...

* * *
Влажное солнце подводных ветвей...
Низкие волны, шуршащие кротко...
Вей из меня свою истину, вей!
В такт моей думе раскачивай лодку!

Берег остался за синей чертой,
Там - за пределами праздного ока,
За самомнением, за суетой:
Море глубоко, и небо - высоко.

Вверх или вниз - не составит труда
Нищей душе, столь нагой и свободной;
Черная, льнущая к днищу вода,
Ты замолила мой грех первородный...

Только одна тебе ведома цель,
Та, что тревоге сродни корабельной...
Так раскачай же свою колыбель!
Так убаюкай тоской колыбельной!

* * *
Шамора. Шамора. Шамора. Шамора.
Как заклинание палеолита.
За море, за море, за море, за море -
Дуй без оглядки! дорога открыта!

Там, за грядой горизонта туманного,
Неба и моря встречаются токи,
И в ореоле мерцания странного
Град Гелиополь встает на востоке...

Шамора. Шамора. Шамора. Шамора.
Град Гелиополь над маревом сонным.
Бросила берег и дом свой душа моя
И растворилась во вздохе муссонном...

* * *
Как во Владивостоке в сентябре
Разнеженно поблескивает море,
Сомлевшее на бархатной жаре
Блаженной поволокою во взоре!

А сквозняком подбитые дворы!
А бабочка, пронзенная булавкой!
А хризантем пушистые шары,
Плывущие над рыночною давкой!

А - главное! - чумазый катерок,
Подобный жизнерадостному богу,
Что, успевая обернуться в срок,
Меня везет по Золотому Рогу!

Он - умница! он не заставит ждать,
Томиться в глупой праздности и злиться,
Хотя и не дано ему узнать,
Что буду я  (лет этак через пять)
На берегах иных ему молиться...

Адыгея

1.
Лиловые лозы на белых и желтых камнях.
Змеиной тропою тягучая вьется дорога.
Зеленое солнце в ее разветвленных корнях -
Как праздничный бубен в руках виноградного бога.

О, гром молодой, раздающийся с той стороны -
И неба, и скал, и навек изумленного взгляда!
Раскаты твои над напрягшейся гроздью слышны
В бродилище света, в янтарных лучах винограда...

Но древнее знанье какое столетье лежит
Меж темных листов этой - будто не читанной! - книги, -
Что скоро придут и плоды твои снимут адыги,
И бронзовый сок по широким лоткам побежит!

2.
Сухая жаркая тропа,
Опавшей устланная хвоей,
Плетется в гору, и легко ей
Спешит довериться стопа.

Но это вовсе не пустяк -
По ней спускаться и взбираться...
Здесь дважды два - попасть впросак
И, растерявшись, затеряться:

Настолько воздух прян и густ,
Кизил в своих колючках красен,
Незрим коварный чертов куст
И взгляд попутчика опасен!

Лишь сосны светятся, чисты
В своей реликтовой печали,
Как будто помнят о начале
И скал, и неба, и воды...

Да моря нежные клочки
Блестят сквозь их седые ветки,
Как в золотой паучьей сетке
Растрепанные мотыльки...

* * *
Свете небесный! Что рано потух ты?!
Жалко мне, мало мне солнечных дней -
С Тихой туманной таинственной бухты
Ночь наплывает без звезд и огней...

Мне ли глядеть на пустые вороты,
Мне ли минуты тоскливо считать,
Мне ли в часы запредельной дремоты
Ветхие нитки в отчаянье рвать?!

Нету мне отзыва, нет мне ответа...
Только по сопкам летит во весь дух
Круглое красное облако... Это
Свете небесный, что рано потух...

* * *
Это парки, парки, парки
Тополиный свежий пух
Собирают утром в парке,
И тревожно ловит слух
Их шагов мышиный шелест,
Еле слышный шепоток...
И под сенью сонной - невесть
Отчего дрожит листок...

Здесь уже преданий область,
Знак молчания - устам:
Тополиный легкий облак
Расстелился по кустам,
И летают над кустами
Руки худеньких старух:
Чтобы дух свести с устами
Нужен самый нежный пух!

Славьтесь, полные корзины,
Прялка вычурной резьбы!
Ночью облак тополиный
Превратится в Нить Судьбы...

Ветку пряную укропа
Бросив в бронзовый котел,
Оборвет ее Атропа
И помолвит: "Век прошел...".

* * *
Твой камень - изумруд,
Он зелен и лукав,
Мой - бирюза, и нет
Камней нежней и тише!

Не прячь пустую грусть,
Как фокусник, в рукав:
Ты - птицелов, а здесь
Живут хорьки и мыши.

Бессмыслица нужна,
Как телу гибкий хрящ,
Всему, что носит смысл
И замышлялось тонко...

Зеленый небосклон
Бутылочно блестящ,
И зелены глаза
У твоего ребенка...

Мой камень - бирюза.
Твой камень - изумруд.
Блестящая игра,
Диктуемая свыше:
Ладошка - бирюза.
Запястье - изумруд.

Ты - птицелов, а здесь
Живут хорьки и мыши...

* * *
Молись о долгой ночи, кратком дне,
О ясной мысли, сердце осторожном,
Молись о невозможном - обо мне,
О стали, стосковавшейся по ножнам,

О звуке, плачущем вне душ и сфер,
О глине, исступленно ждущей формы,
О речи, призывающей размер,
О море, чей туман не рвали штормы...

Молись мой ангел! а потом шепни,
В слезах к моим ладоням приникая:
"Офелия, о, радость, помяни
Меня в своих молитвах... дорогая...

Молись о долгой ночи, кратком дне,
О ясной мысли, сердце осторожном,
Молись о невозможном - обо мне,
О стали, стосковавшейся по ножнам...".
1980

Маска
Над одром усопшего Паскаля,
Наклонив туманные чела,
Ангелы небесные стояли
Строго, как хирурги у стола...

"Звездный вихрь, летящий к месту встречи,
Разметал листы растущих книг!
Что сказать сумеешь, человече?
Чем спасешься, мыслящий тростник?"

Что-то безвозвратно разверзалось
Вслед скольженью желтого луча:
Мирозданья трепетность и алость,
Вся его прельстительная малость -
Истончалась, тая и журча...

Кто из живших столь не ошибался,
Что смеясь, глядеть в такую даль?!
А Паскаль блаженно улыбался,
Как беглец счастливый, улыбался
На печальном ложе Блез Паскаль...

* * *
Злой гений, трогающий стекла,
Лишь сотрясает их, когда
Над головой, как меч Дамокла,
Висит холодная звезда.

Мы с ним сегодня счеты сводим,
Оставшись до утра вдвоем:
Всю ночь мы, как под Богом, ходим
Под этим светлым острием,

И все не может примоститься
На наш заманчивый карниз
Большая траурная птица:
Зацепится - и камнем вниз!

* * *
Только горе оставит свой след
На девическом лбу беспечальном,
Озаряется каждый предмет
Только в муках огнем изначальным:
Нас нещадно калили в печи,
Где вплавляется главное знанье,
Но твое растворенье в ночи
Все равно для тебя - наказанье?..
Сколь же выше отпущенных сил
Небеса расколовшая тяга!
До того, как ты печки вкусил,
Разве мною ты не был, бродяга?!
Или, множась в земных зеркалах,
Лишь в тебе я себя не встречала?
Страсть и смерть в позвоночных стволах -
Бессловесная память начала...
Но не лгут ли, что мертвой водой
Утоляется жажда покоя?!
Слышишь, как голосит козодой
За Смородиной, черной рекою?..

* * *
И на камнях Им созданного мира,
Привычный завершая ритуал, -
Дитя, не сотвори себе кумира, -
Во прахе Божий Ветер начертал...
Просторный выдох... дрогнувшие веки...
Обвал секунд по девяти кругам...
О чем тоскуем, люди-человеки?
Каким, тоскуя, молимся богам?
Оставлены, заброшены и сиры
С тех пор, как устыдились слова "тварь",
Мы сами себе - боги и кумиры,
Мы сами себе - сущность и словарь...


Певчие облака

* * *
Из этой боли суть ее извлечь -
И превратить в единственное слово,
Да так, чтоб после не утратить речь,
Платя с лихвой за золото улова...

Немыслимое это мастерство
Исполнено такой смертельной муки,
Что впору отказаться от него
И навсегда окаменеть в разлуке!

Так что ж тогда и временный успех,
И гонка за земной непрочной славой,
Когда слова, что сокровенней всех,
На сердце оставляют след кровавый?!

* * *
Мой украденный Ренессанс,
Я целую твои морщины...
Вечно длиться ночной сеанс
Грустной маленькой Форнарины,
Вечно точится лунный свет,
Свет шафрановый и лимонный,
И вовеки спасенья нет
Для рассеянной Дездемоны,
Ибо нет ни Добра, ни Зла -
Только Бог, Красота и Сила,
Проницающие тела
Платонические светила
И мерцающий в небе путь
На Голгофу из Мирандолы...
Не дано вам с него свернуть,
Мастера флорентийской школы!

* * *
Милые дамы смутных времен,
Месяцеликие жены,
Вас-то, должно быть, и пел Соломон,
Ласками преображенный,
Ибо не стоит презренный металл
Искры сердечного пыла,
Щели воинственных ржавых забрал
Лунною пылью забило!

Милые дамы смутных времен,
Длинные горькие роли...
Нега нагих флорентийских колонн -
Гордому Савонароле,
Байрону - ревность, Шопену - печаль,
Тайны предвечные - Блоку...
Тянется, вьется златая вуаль
Дымом, стремящимся к Богу...

Здесь на пути неразумных племен -
Сам Он в покрове исподнем...
Милые дамы смутных времен,
Ангелы в небе Господнем...

* * *
День ли ясен, ночь ли длиться?
Жизнь ли вся - лишь вдох и выдох?
Недосуг остановиться
На упреках и обидах...
Оставляя их былому,
Не загадывай о встрече:
Шторм встречают волноломы,
О гранит волну калеча...
И не может быть иначе -
На лету волна разбилась,
В душу, черную от плача,
Песня чистая скатилась,
И во всем подлунном мире
В лад с капелями апреля
На цепочках тонких гири
Под часами зазвенели...

Музыка

1.
          "Шепот, робкое дыханье,
           Трели соловья,
           Серебро и колыханье
           Сонного ручья..."
           А.Фет
Этот старенький "Беккер" и тронуть-то жаль:
У него западет педаль,
У него в контроктаве отсутствует "до"...
Но, как он, не сыграет никто!
Никому не связать эту тонкую шаль!..
Я его попрошу: noch einmal!
"Уноси мое сердце в звенящую даль,
Где, как месяц, за рощей печаль..."
Он за песню с меня ничего не возьмет
И ни в чем меня не упрекнет,
Но я маленьким камешком кану туда,
Где бессмысленны все "никогда",
Где старушечьих ручек немой холодок -
Как луны кружевной лоскуток,
Где любимого голоса влажное "ля"
В небесах отражает земля...
Нежный шелковый шелест... И трель соловья...
Серебристое тело ручья...
Эта давняя жизнь - неужели моя?
Или, может быть, вовсе ничья?

2. Бетховен
Когда горячей чернотою,
Твой здешний запечатан взгляд, -
С какой надеждою святою
В тебя глаза его глядят!
Невыносимо, невозможно -
Но все же дай ему взглянуть,
Как страх и мужество безбожно
Твою распластывают грудь
И как за голосом солистки
По нитке вьется, чуть дыша,
Не доверяющая мистике
Жестоко зрячая душа -
Туда, к его последней вере,
Где крылья вечного Креста
Напоминают створку двери
И где витает mizerere
Как тень сожженного листа...
............................
Душа горит в разломе адском,
А светит солнечным лучом...
Мой друг, белогвардеец в штатском,
Меня касается плечом.
Из бездны зрительного зала
Свой тайный жар выносит хор...
Нас что-то музыкой связало,
Неведомое до сих пор.
Воздастся каждому по вере!
Но мы-то разве без креста?!
Как бьются страсти и потери
В несокрушимые врата!
О! почему в истому слезной
Все примиряющей мольбы
Такая близость длани грозной,
Вины, расплаты и судьбы?!

3. Равель. Павана на смерть инфанты
Павана оплачет инфанту.
Июнь в подвенечном снегу
Томится... И разве что Данту
Бродить на его берегу.

Четырнадцать горестных строчек
Под розовым пухом собрать
И кануть в чистилище ночи,
Всевластном спасать и карать.

А эти метельные ветки...
А эта глухая вода...
А птицы, что черны и редки...
А звезды... А эта звезда...

А нежная влажная прядка
На девичьем строгом челе...
А музыку больно и сладко
Метет по вечерней земле...
1979

4. Жанне Бичевской
Почти не помня собственного дара,
Пронзительное что-то лепеча,
Нам поверяла боль свою гитара,
Горевшая над сценой, как свеча...

Я этого невзрослого величья
Ей не простила б, взрослой и земной,
И древнее ее косноязычье
Развеялось бы где-то надо мной,

Но белый теплый пепел, отлетая,
На волосы ложился и плеча,
И не кончалась песенка простая,
Как теремная лестница витая...
Еще пролет и - поворот ключа?!

5.
В блаженном ужасе дрожа,
(Какая странная расплата!),
Вчера ничтожная, душа
Сегодня музыкой распята!

Меж двух зияющих пустот,
Как тать, взыскуемая строго,
Она и на кресте поет
И норовит увидеть - Бога!

"Помилуй, Боже... Укрепи!
Я лишь в невежестве виновна..."
Как милосердно и любовно
Он ей ответствует: "Терпи!"

6.
Одержим прононсами Шенье
Нервный гений пишущей машинки:
Шепотом парижский Шансонье
Вторит ей с заезженной пластинки...

Что болело - до сих пор свежо...
Мокрый вечер стелется по крыше...
Мне понятно, незабвенный Джо,
С чем печаль рифмуется в Париже.

Я умею знать твой тонкий хмель:
Избранная - вечно лучезарна...
Нашепчи сонет... или рондель...
Я за все останусь благодарна!

Осенние песни

1.
Твоей вечерней грусти красота,
Златых небес отравленные соты,
С таким же чувством мною принята,
Как утренние светлые красоты...

Такая боль - сладка... И тени слез
Едва заметны в солевом растворе...
Ты слышишь скрип серебряных колес
В своем изнемогающем просторе?

2.
Вот и осень... Это значит:
В темном парке дождик плачет,
Плачет дождик сероглазый
С золотою головой.
Мокнут каменные вазы
С пожелтевшею травой.
Над витком из алебастра
Мокнет пламенная астра...

Осень, осень... Цвет горчичный...
Горьковатые вкус привычный...
Листья в бдении бредовом
Шумно носятся во мгле
Банным веником суровым
По бесчувственной земле...
Но ведь мы с тобой не можем
Зимний ток остановить
У земли под смуглой кожей -
Значит, так тому и быть!
Сентябрем мое окно
Облюбовано давно...

3.
Сколько боли здесь наметено!
Впрочем, это листья облетают...
Те, кому влюбиться суждено,
На остатках роскоши гадают...
Все соврут овечьи потроха,
Все авгуры - скряги и зануды;
Только опаленные верха
Охраняют душу от греха
В мире, где свирепствуют простуды!
Но попробуй - вынь из пустоты
Крохотный значок предначертанья!
Так зачем сюда приходишь ты?
Попросить у пылкой нищеты
Сладкого, как музыка, страданья?
...а вверху так тихо и темно -
Словно догорел ночник над ложем...
Что ж мы бродим, что листву тревожим,
Путаем бесценное руно?..

4.
Кленовый лик над глиняною кружкой -
Венец неприхотливой красоты...
Как долго я была твоей подружкой!
Ах, осень-осень... Чья-то нынче ты?

И чей сегодня праздник в роще, зыбкой,
Как тихий трепет именинных свеч?
Концерт для меланхолии со скрипкой,
Древесных душ коснеющая речь...

Дослушаем излюбленную фразу
Уже померкших бронзовых осин -
Так с нами не говаривал ни разу
Их сдержанный, но страстный клавесин...

А может, просто слушать не умели,
И слышать не хотели - мы с тобой?!
Пусть допоют свое виолончели,
И нить финала вытянет гобой...

* * *
          Н...
Мы ничему не знаем цену,
И слову - менее всего!
Рабыню чувство шлет на сцену,
Пока сознание мертво.

Прощайте, старые кулисы!
Посторонись, притворный вздор!
Я ухожу! Здесь нет актрисы,
Бездарной с некоторых пор...

Я не играю. Я живая.
Впервые в жизни я жива,
К родному смыслу возвращая
Неоценимые слова!

Они для вас дешевле сора,
Они валялись там и тут...
А я вас приняла за вора,
И совершился Страшный Суд!..

* * *
Дар или крест - все в прелесть превращать,
Чтоб судорогой боли - насладиться,
Смерть на миру - трагедией назвать,
И этой красоты не устыдиться?!

Когда орел, плоть жаркую когтя,
Выклевывает внутренности бога, -
Театр, неискушенный, как дитя,
Всецело поглощен игрою слога!

А эта сладострастная тоска,
С которой не находишь ты изъяна
В великолепной точности мазка
На чреслах у святого Себастьяна!

Художник знал, что допустил обман,
Но как сдержать восторг миротворенья?
И грациозно гибнет Себастьян,
Ничем не оскорбляя наше зренье...

...так вот чему, припав к живым следам
Своим чутьем нечеловечьей меры,
В заговоренных нишах Нотр-Дам
Брезгливо усмехаются химеры!

* * *
          "В чистом поле брошусь на траву
           И врагов на праздник позову..."
           А.Чмыхало
Становится безжалостно строга
Правдивая основа целой жизни -
И вот у человека нет врага,
А есть седой сотрапезник на тризне.

Как ни растленна слава у людей,
Блажен, кто превозмог ее объятья,
Тогда у человека нет судей,
А есть лишь соучастники и братья.

Так время сопрягает имена
Всего, что есть, - судьбою, слово в слово:
"Во всем твоя заслуга и вина,
И нет на свете ничего иного!".

* * *
          "Пускай меня простит Винсент ван Гог
           За то, что я помочь ему не мог..."
           Арсений Тарковский
Пусть мне простит бедняга Гельдерлин,
Что до сих пор поэты одиноки,
Что тянется их сиротливый клин,
В земные не укладываясь сроки!

Невольно поддаваясь на обман,
Который повсеместно одинаков,
Сливает гениальный графоман
Поток души с потоком вод и злаков;

Он входит в одиночество, как в храм,
Где трепет свеч и ангельское пенье,
И приобщает Бог к своим дарам
Его золотоносное терпенье...


Чаша

* * *
Под стук дождя по жести подоконника,
Под трепет ветра в потрясенной кроне
Бессонною душой огнепоклонника
В ночи лечи - во тьме ее и звоне...

Толкутся мотыльками тени-странницы,
И потолок раскрыт, как опахало, -
Изгнанницы твоей или избранницы
Мне нынче кубок выпить надлежало?

С какой звездой моя огнем поделиться,
На чьем полу рассыплется мой пепел?
А ну как счастье - сущая безделица,
И ты его лишь из презренья не пил?!

* * *
          В.Н.К.
Пусть это будет в нашей жизни:
Не пьяный мед, а - пряный чай...
В беспроигрышной дешевизне
Причастия не расточай!

А что нам дорого - то наше,
И там, где тлеет уголек,
Есть место тайное для чаши
И многоточье между строк...

Не скудный сколок дружбы пресной,
Не воровское забытье -
Но посмотри, мой друг небесный,
На отражение мое...

* * *
Ах, как травы нежны и колки!
Волны благостных дымных трав...
Стану благостней богомолки,
В их жемчужную мглу упав.

Искушение, пытка,  проба?
Эта блещущая пыльца -
Чтобы я не ослабла, чтобы
Никому не дала кольца?..

* * *
Бедный нежный ангел мой
Прячет крылышки цыплячьи,
Грустно шлепая домой,
А ко мне спеша - тем паче...

Подойдет - ладонь влажна,
Пахнет грубой папиросой
Голубая седина
Головы черноволосой...

Но когда я крепко сплю,
Занят он чудесным делом:
Все, что мыслю и люблю,
Наделяет звездным телом!

В лунной ласковой пыли,
Словно дав судьбе острастку,
Оторвется от земли,
Сбросит будничную маску,

Станет равным меж планет
Без особенных усилий,
И польется чистый свет
От оранжевых подкрылий...

* * *
Под ледяною твердою корой
Твоя душа, птенец оцепенелый,
Не хочет признавать меня сестрой,
Что с нею, наболевшею, ни делай:
Не хочет брать из рук моих еды,
Ни песен, ни молчания, ни слова...
О! Даже под угрозою беды
Ей, видимо, не надобно чужого...

* * *
          К.Е.
Четыре звезды - твое дальнее имя,
Костер одинокий - забытое имя.
И воздух лепечет губами твоими.
И небо темнеет - глазами твоими.

Забыто, забыто - и кануло в Лету.
Мой старый блокнот, шелестя, облетает.
Виват же, виват, оголтелому лету
И жаркому телу, что меры не знает!

Но только свети мне, святое, святое...
Пятижды проклятое... нежное... злое...
Любимое, горькое, пережитое -
Твое и мое молодое былое!

Четыре звезды - твое милое имя.
Четыре строки - твое чистое имя.
И страсть обжигает очами твоими,
И горе глаголет устами твоими...
1979

Два стихотворения

1.
Ускользнувшая точка отсчета,
Что едва не обрушила дом,
Обрела себе место - всего-то
Рядом с простеньким частным бытьем:

В полумраке, в прохладном пространстве,
В тускло-глянцевом книжном ряду,
В смутном страхе и мелком тиранстве
У злорадствующих на виду...

Прикасаться не следует - это
Равносильно удару ножа...
В темноте изнывает кассета,
Итальянскою страстью дрожа,

Но и музыке мы не подвластны,
Не любовники и не друзья,
Как счастливые эльфы, бесстрастны,
И спустить нас на землю - нельзя!

Задавай же, счастливчик, вопросы!
И мои просто так не оставь:
Отчего это желтые розы
В сновидениях странствуют вплавь?

Или так - в раздвоеньи недужном
Как добро отличают от зла?
Или - вот: тебе кажется нужным,
Чтобы я еще в мире была?

Почему так темно и бессонно?
Что за зверь под порогом зарыт?
Что теперь ни ответишь - резонно...
Что теперь ни отвечу - навзрыд...

2.
Что нам сочиненье нежных писем!
- Свидимся ли, милый?
                      - Бог подаст!
...ах, каким хрустально звонким высям
Противостоит житейский пласт!..
Близость душ, не сросшихся с устами,
Неверна и призрачна... И мы
Все глядим из темноты на пламя,
На его извивы и дымы...
И сказать бы слово в утешенье,
Пальцы покаянные сплетя!..
Игры?
      Козни?
             Жертвоприношенья?
Погибая?
         Празднуя?
                   Шутя?

* * *
Я новое имя в бреду повторяю.
В чужих небесах беспокойно скользя,
Душа неразумная мчится по краю,
Которого взглядом коснуться нельзя!

Там ветер железный звенит стременами
И слышится песнь, леденящая кровь!..
Но что-то уже совершается с нами,
Какую уздечку себе ни готовь...

И страшно подумать, как много я знаю,
Когда незнакомую руку беру,
А горькие губы вода ледяная
Уже обжигает в полночном жару...

* * *
Расходимся вблизи полуночи
И долго-долго за тобой
Слежу в слезящуюся луночку -
В стекло оконное, рябое...

Все исчезает, все колеблется,
Пронизанное небесами,
И лишь твой путь, мерцая, теплится
Под наклоненными Весами...

Душа
Пока в тебе душа моя болела,
Ты говорил: она, как зуб гнилой,
Тебя изводит... Все осточертело!
Нормальной не становишься? Долой!

В хмельном припадке билась непогода.
Тряслись деревья скопом злых калек...
Посыльный ангел позвонил у входа,
Отряхивая с крыльев мокрый снег,

И молча, - не боясь и не ревнуя, -
Отчетливый, как скальпель в свете крыл -
Ему вручил ты бедную больную,
Захлопнул дверь и форточку закрыл...
.................................
- Не торопись, дитя, постой,
К истоку не спеши!
Я - стыну, словно дом пустой,
Без смысла, без души,
Как склеп, как мертвое стекло,
Живу - себе во зло!
Помилуй! Все мое тепло
С тобою утекло!..

* * *
Ах, не рано ль отмаялся май,
В тучах бледные пальцы ломая?..
Что ладони к вискам прижимаю -
К сердцу близко ты не принимай!

Разве дух первородной листвы,
Столь пронзительный и своевольный,
Не спасает больной головы,
Ужаснувшейся мысли крамольной?

Разве надо бежать, ускользать,
Прятать сердце в бумажки и склянки?
Ты успеешь еще облизать
Кровь со дна земляничной полянки!

Ты поднимешь заманчивый груз,
Не заметив увесистой клади -
Так блестит лучезарный арбуз
На речной шевелящейся глади!

Я еще буду сниться тебе,
Буду сниться тебе и являться -
С обстоятельством этим судьбе
Будет, знаешь ли, трудно справляться,

И отметят твой путь на земле
Нашей встречи последняя фраза
И сухой стебелек на столе -
Искра Божья в холодной золе...
Легендарная Роза Шираза...

* * *
Ты - вода моя живая,
Родничок под строгой сенью...
Наклоняюсь - и не знаю,
Гибель ждет или спасенье...

Если смерть - прими без скорби,
Вдохновляясь прошлой статью...
Если жизнь - спины не сгорби
Под ее бесценной кладью!

* * *
Раздала я свой хлеб, проворонила дом,
Друга милого выгнала прочь,
Вот и льется сквозь душу мучительным льдом
Голубая апрельская ночь!

На коленки бы мне - да под тот образок,
Что у бабушки в красном углу,
И во сне, что, как смертная мука, высок,
Догореть на холодном полу...

Научи меня, Дева, терпеть и молчать,
Не искать ни суда, ни вины:
Наложи на уста золотую печать
Первозданной Твоей глубины.

* * *
Как пережить мне то, что Вы - другой?
У Вас глаза ламанчского бродяги -
И разве могут быта передряги
Довлеть над Вашей светлою строкой?

Как быть - что не со мною Вы "на ты",
Что Ваши письма коротки и строги,
Что Ваше поле - вне моей дороги,
А в Вашем небе нет моей звезды?

Как превозмочь, что тягою земной
Не к Вам тянусь, когда по Вас тоскую,
Что любите Вы женщину другую
И перед Богом - с ней, а не со мной?!
1979

* * *
Как некогда случилось Маргарите,
Я титул Вам нешуточный дала!
Не надо горевать - не говорите,
Что благо лишь иная форма зла.

Возьмите чашку - я напротив сяду...
Вот пиршество для быстрого ума!
Не бойтесь, Мастер, я лишь дам Вам яду,
Которого отведала сама...

* * *
Что Вы? где Вы? В далекой печали
(Лишь она поводырь и владыка!),
Милый, грустный, останьтесь в начале,
У исходного белого блика -

Там, где почка, где первая стрелка,
Где еще о цветах и не грезят,
Где окошки, дрожащие мелко,
Снова марлей цветной занавесят,

Чтобы сумерек радужный трепет,
Замирая, с дыханьем сливался,
И души подсознательный лепет
На заветную мысль отзывался...

* * *
Как в старенькой изящной оперетте,
Куда-то нас уносит экипаж,
И в сумеречном зыбком полусвете
Я близко-близко вижу профиль Ваш.

Все тонкости запутанной интриги,
Уловки изощренных подлецов
Остались там, за переплетом книги,
Где нас судьба свела в конце концов...

И снова жизнь - как чистая страница,
Недолог путь, и плеч не тянет кладь...
Как жалко, что нам не в чем объясниться
И нечего друг другу пожелать!

Два письма

1. Она
Отодвиньте суету всегдашнюю,
Дайте в грудь ворваться новым силам!
Я уже решила быть бесстрашною,
Чтобы Вас назвать навеки милым...
Я семь лет ищу в Вас свет и истину,
Я уже запуталась в догадках,
Но сумею, выстрадаю, выстою:
Не солгу себе в своих тетрадках...
Сколько искушений, сколько ложного!
Посмотрите - обрастают плотью
Там, почти за гранью невозможного,
Бреда вдохновенного лохмотья...
И над нашей горькою дорогою -
Выше муки, страсти и раздора -
Светится протяжная и строгая
Сень Преображенского собора:
Разве мы не этой высью связаны?
Разве не сплелись уже корнями?
Или искушенья злого разума
До сих пор господствуют над нами?

2. Он
Полон дыма этот дом,
Так он памятлив и горек.
Обитает демон в нем
По прозванью Бедный Йорик.

Обиталище его -
На моем столе рабочем.
И гранит житейский точим
Мы с ним долее всего...

У него сверхточный взгляд,
Хоть пусты его глазницы...
Слава Богу, что я рад
Утром разомкнуть ресницы,

Что еще свою тоску
Поверяю листьям, травам,
Птице, облаку, песку,
А не вымыслам лукавым,

Что шепчу полушутя
Утешения словечки...
Так лети, мое дитя,
Прочь от свечки!.. прочь от свечки...

Ветр и пламя
Я пробила толщу мертвых недр,
Разбросав прощальные гвоздики!..
Обними же, торопливый ветр,
Плечи обретенной Эвридики!

Задевая ветки тополей,
Воспарю над сонною травою -
Вей, мой ветер, властвуй и владей
Жаркою моею головою!

О! Совьемся в золотой золе,
В небеса бросая свет неровный
И развеяв пепел наш любовный
По насторожившейся земле!

* * *
Чисты мои слова -
Я их в себе сожгла!
Смолистые дрова -
Стерильная зола...

Вон как дымится трут -
Попробуй удержать!
О, это адский труд -
Ладонью рот зажать!

Гори, гори, тоска!
Молчи себе, моли,
Пока зола - легка,
Пока огонь - в печи...

Отдай же, что припас,
Дерзни - и назови
Молитвенный экстаз
Молчанием любви...

* * *
          Ю.К.Л.
Какою тонкою печалью
Пронизан воздух бытия,
Ночей свеченье, дней качанье,
Минута каждая твоя!

Должно быть, грусть неотвратима,
Как возраст... но в ее поре
Даль очищается от дыма,
Клубившегося на заре,

Свет очищается от тени,
А тень от света - и видна
Под пленкой сумерек смятенье
Внушающая глубина...

Кочующая точка
          А.К.
1.
- Все куклы здесь... И даже Арлекин,
Что прямо, как живой, скакал по сцене,
Здесь только смех, голубушка Катрин,
Язвительным пером не обесценен!
Чем хуже мир от скомканной записки?!
И даже то, душа моя, старо,
Что за кулисами без всякой мистики
Заштопанное платьице статистики
Всамделишным кинжалом рвет Пьеро...
- Я тоже только кукла... У меня
Всего и жизни - до начала дня...

2.
Не обессудь, любезный Алексис,
Что страсть я исцеляю, как простуду...
Покуда путь под ливнем не раскис,
На собственном хребте тащить я буду
Мою судьбу... И не она меня,
А я ее подталкиваю к свету!
И, может быть, мы с ней дождемся дня,
Когда не грех отпраздновать победу...
....................................
Святая нежность! ты же не черна,
Чтоб искушать смятением друг друга:
Тебе даны вершин голубизна
И теплый свет ликующего юга!

3.
Сердцем сущее прикинешь ли
В темноте грядущих лет?
В золотой старинной Кинешме
Ищет смысла мой поэт...

Бесприютно, неприкаянно -
С этой легкою рукой! -
На путях Христа ли, Каина?
От одной звезды к другой?

Кто ведет его, кто властвует?
Чье дыханье над строкой?
По чьему он слову странствует
От одной любви к другой?

Свет очей моих! учебников
Не придумано для тех,
В ком больная кровь кочевников
И тоски подземной грех,

Кто бредет путем-дорогою
В вечно замкнутом кругу...
Твой портрет губами трогаю -
И коснуться не могу...

4. Монолог анархиста
Не плачь, Катрин... Ведь ты давно в опале
У собственной судьбы... Зажги свечу!
Молись, Катрин... Мы встретимся едва ли.
Я так люблю, что встречи не хочу!

Вернись к себе - к истоку и порогу.
Я излучаю... Я уже погиб...
Не дам себя ни Сатане, ни Богу!
И лишь плеча пленительный изгиб

Да влажный свет над нежно-карим оком
Всегда со мной - проклятая узда!
Свобода - путь, не оскверненный сроком,
Незнамо с кем, неведомо куда...


Небо полуночи

Стансы
Бледный лотос пальцами сжимая,
Утопая в собственных мечтах,
Спит среди миров царица Майя -
С несказанным Словом на устах.

Соль и уголь. В теле огрубелом
Тянется душа - как дым в трубе.
Я себя рисую в черно-белом,
Чтобы доказать себя себе.

Пусть я только странная помарка,
Беглая пометка на полях,
Но имею - в качестве подарка -
Млечный Путь (или Чумацкий Шлях).

Золотой лисичкою вдоль шляха
Вьется тень рассудка моего.
Мой рассудок! ты не знаешь страха,
И не понимаешь ничего.

Ум лукавый, баловень науки,
Обожает собственный угар...
Сонной Майе Мойры моют руки,
Черных вод колышется муар.

Вечным сном объяты страны света:
Бездны. Звезды. Судьбы. Времена.
Только я, помыслившая это,
В самом центре бодрствую одна.

* * *
Храни меня, веселие земное,
Колокола рассвета и заката,
Колокола полуденного зноя,
Свирель сестры и звонкий бубен брата!

Храни меня, простор моей свободы,
Живого мира слаженность и сложность,
Нерасторжимость мысли и природы
И радости счастливая возможность!

О радоваться редкая возможность,
Святое лоно Веры и Печали!..
Мой лоб - горяч, и в этом непреложность
Того, что мне еще не отзвучали

Колокола рассвета и заката,
Колокола полуденного зноя,
Свирель сестры и звонкий бубен брата
И пращуров молчанье земляное...

Новолуние
          "...серебряные деньги
           рыдают в кошельке".
           Федерико Гарсиа Лорка
Побренчи медяками в кармане -
Будешь целую вечность богат!
Ничего, что в морозном тумане
Остается брести наугад,
Что скрипят небеса заводные,
Обжигающей крошкой пыля:
В этот час свои недра ночные
Открывает счастливцам земля...
Только что тебе звонкое чрево
И соблазны подземной страны?!
Ты и сам - как хрустальное древо
В леопардовом взоре Луны,
Сам готов, прорастая, тянуться
Прямо в рощу Гекаты - живьем!
Не забудь же хоть раз оглянуться,
Не замкни за собой окоем:
Под вчерашнею кровлей заката
Разостлав дорогое тряпье,
Обовьет твои плечи Геката,
Выпьет бедное сердце твое!

Перед грозой
Постольку, поскольку мы жертвы июля,
Песков и растений немые рабы,
В нас все отвлеченные страсти заснули,
Как спят восклицания в горле трубы...

Как яблоко, чувство любое упруго -
В ладонях катай или зубом кусай:
В прохладную мякоть, избранницу юга,
Греховную мысль, не смущаясь, вонзай!

Пускай, возникая с коротким шипеньем,
Кропя и пятная горячий песок -
И дальше, пунктиром по пыльным ступеням,
Прерывисто капает розовый сок!

Что скажешь, что вспомнишь - младенческий лепет,
Который еще не смешит и не злит,
А зной наши души по-своему лепит,
А солнце палит, словно сердце болит...

Стихи под дождем
Усталость отодвинь, как шкаф или комод!
Пусть сразу - тяжело, но после станет легче...
Смотри-ка: бойкий луч по ниточке снует,
Пробив дощатый кров на дрогнувшем крылечке!

По нити дождевой, по нити дождевой...
Как в ливень упадешь - так потеряешь голос,
Сравняв себя с травой, и выпьет голос твой
С водою корневой - надменный гладиолус...

Рассеянный гордец! он шпагою своей,
Опутанной дождем, грозит иным Вселенным:
Чем бремя тяжелей, тем стан его прямей,
Его еще никто не видывал согбенным!

По нити дождевой, осколок световой,
Пульсируя, снует - назло крыльцу и тучам...
Давай же - соскользни (по нити дождевой!),
Как семячко в гряду, в круговорот живой,
Сомкнись с самим собой в его котле кипучем!..

Острова Погибших От Любви

1.
Сердце мое утлое, плыви,
Несмотря на рифы и стремнины,
К Островам Погибших От Любви,
В тихи монастырь святой Марины;

Там, от нашей скуки вдалеке,
Неизменно в вечность улетая,
С гипсовой розетки в потолке
Смотрит моя чистая святая.

За ее плечами - мрачный дол.
На плечах - кровавая туника.
Только кто бы, грешный, взгляд отвел
От ее сияющего лика!

Длись и властвуй, ласковая глушь,
Морок трав под благодатной сенью!..
Вот и я... одна из многих душ...
У тебя ищу пути к спасенью:

Что велишь понять и что избрать,
Чуждая людскому суесловью?
От любви так сладко - умирать...
Что же так несладко - жить с любовью?!

2.
Я ею болела, как целью, отважно искомой,
Я ради нее презирала прагматиков серых:
Она то казалась, как собственный опус, знакомой,
То тихо терялась в науках, искусствах и верах...

И разве не страшно пугающ
Амур, что стрелою пронзает?!
Увы! мой счастливый товарищ,
Для жизни любовь не спасает!

Я ею болела, как черной ночной лихорадкой,
Сходила с ума от кромешного плотского страха
Над крохотной, белой, пропитанной жаром кроваткой -
Святая, блаженная, Богу угодная плаха!

Скалу пробивающий ключик
Холодные камни лобзает...
Увы! мой печальный попутчик,
Для жизни любовь не спасает!

Я ею болела, как ею и нынче болею...
О, кто бы, Всесильный, когда-нибудь дал облегченье!
При ком на земле ненасытному сердце теплее,
Уже не имеет... почти не имеет значенья!

Лишь главное - неистребимо,
А тратимся на дешевизне...
Увы, это правда, любимый,
Спасает любовь - не для жизни...

3.
Я с Вами хочу неземной простоты,
Подобной китайскому шелку,
Где камни и ветки, вода и цветы
Мелькают сквозь ткань втихомолку...

Не надо бегущие мысли ловить -
Разгадывать тайну влеченья...
Любите, покуда хотите любить:
Предмет не имеет значенья!

4.
На излете судьба нас крылом осенила -
Чтобы, молча, столкнуться и, плача, проститься...
Посмотри, что она с нами сделала, милый,
Эта старая глупая бедная птица!

Что ей нужно от нас? Все давно отгорело...
Как решиться поднять эту позднюю ношу?!
Ветер рвется в оконную твердь озверело
И предутренний свет обжигает нам кожу.

А потом - ураганы, пожары, цунами
И молвы неотступной наветы пустые...
Мы и сами не знаем, зачем это с нами,
Отчего мы такие с тобой молодые,

Почему так тревожит обычная чаша,
Словно в ней виноград настояли столетний,
Словно дышит в затылок железная стража
И срывается сердце в полет свой последний...

5.
В межзвездной длящейся тиши,
Куда, смеясь, она взлетела,
Душа спросила у души:
"Тебя ль при жизни я хотела?"

Едва улегся синий свет,
Взметенный этой тихой речью,
Она услышала в ответ:
"Приди!" - и ринулась навстречу...

Всего на миг они слились,
Но - грянул гром и вспыхнул пламень,
Из пор земных плеснула слизь,
И превратилось небо - в камень.

Владислава
          Дочери Владочке
1.
Было ль светлое иль нет -
Все неправда... все отрава!..
Только ты, лазорев цвет,
Поднимайся, Владислава!

Всем единственным владей:
Тайной клязьменской дубравы,
Дружбой эльфов и людей,
Чашей грез и кубком славы!

Свет мой чистый, пульс мой частый,
Смысл мой вечный, долг мой правый,
Путь мой Млечный бесконечный -
Все зовется Владиславой!

2.
На своей основе шаткой
Мир колеблется, дрожит...
Над больничною кроваткой
Свет оранжевый жужжит...

Что с тобой, моя отрада?
Кто тебе ответил злом?
Погляди, голубка Влада,
Май трепещет за окном!

Погляди, голубка Влада:
Между небом и травой
Рукоплещут ветви сада
И скворец поет живой...

Все плохое - не про Владу.
Злые сказки - не про нас.
Нам - смеяться до упаду.
Нам, смеясь, - пускаться в пляс.

Нам - бродить в лугах цветочных,
Слушать звон и дальний лай
И в стихах немногострочных,
Избегая рифм неточных,
Распевать про месяц май!

3.
Дочка моя, веточка
Древнего ствола,
Золотая ниточка
Алого плаща...

Речь твоя премудрая,
Так белым-бела:
Ничего б, наверное,
Я не поняла,
Скудного, банального
Смысла в ней ища...

Дочка моя, реченька,
Спящая вполсна,
Тоненько поющая
Под седым ледком...

Жизнь твоя прозрачная
Так ясным-ясна,
Что почти не видима
Ты еще ни в ком:
Ни в блестящем рыцаре,
Ни в чужом стихе,
Ни в Прекрасном Принце,
Лучшем женихе!

Дочка моя, лодочка,
Льнущая к волне:
Ничего не надобно,
Лишь бы ветер дул,
Лишь бы нес он лодочку
От меня - ко мне
И дорожку лунную
Перед ней тянул,
Чтоб с пути не сбиться ей,
Чтоб всегда светиться ей,
Свечечке лучистой,
Совести пречистой...
1982

Черное платье

1.
Если хочешь сделать мне подарок,
Подари мне черное платье:
Из тончайших белоснежных ниток
Я свяжу к нему пелерину...
В этом черном, узком, длинном платье,
В оперенье, мерцающе снежном,
Может быть, я буду ближе к небу,
Уподоблюсь жителям небесным,
Может быть, они меня узнают -
И однажды молнией беззвучной
Рассечет мою каменную память
Честный вестник родины забытой...

2.
О, мне не надо утешения -
Один Господь меня утешит:
Меж облачного мельтешения
Кору с души моей отешет!

Что ж! нет взаимопонимания,
Слияние недостижимо!
Но разве легче сочетание
Живого пламени и дыма?

Мой ангел! посвяти парение
Глухому обмороку тела -
Не вознесенья, а смирения
Я так хотела... так хотела...

3.
Кого поистине полюбишь -
Не трогай никогда руками!
Пускай лучистая завеса
Не размыкается меж вами,

И даже если мукой крестной
От сени веет милосердной -
Оставь любовь свою небесной,
Верни ей право быть бессмертной!

4.
О, моя лебединая мука!
Как мне, грешной, сравняться с тобой?!
Неужели такая наука
Оборачивается судьбой?

Я - послушница в Доме Ответа.
У меня еще не было слов.
Что промолвлено мною и спето -
Только чей-то случайный улов,

Только горла глухое шуршанье,
Только формы холодная жесть...
Где предел моего послушанья,
Что за этим пределом - Бог весть...

Я ли - черная, глухонемая,
Не имущая в мире стыда! -
Покаянной мольбой разжимаю
Прокаженные эти уста?!

5.
Не в том грешна, что с кем-то мед пила,
А голова, хмелея, не пылала -
А в том, что в зряшных поисках тепла
Чужой души отведать возжелала...

Душа чужая, замок из стекла,
Недостижимый с самого начала -
Там все, что я на свете поняла,
И все, чего я так и не узнала!

Во мне дрожит твой отраженный свет,
Душа, от века темная, чужая, -
Но между нами сопряженья нет!..

И жаждущее сердце обнажая,
Как будто плоть продажную - при всех! -
Души чужой взыскую!.. ВОТ ГДЕ ГРЕХ!

Московский дневник

1.
Москва! Москва! Я пью тебя взахлеб,
Как, может быть, Вийон не пил Парижа,
Пока тебя до камешка не сгреб
Ухватливый рассудок нувориша,
Пока в душе, устроенной хитро,
Твой утренний избыток пузыриться,
А в инфернальных сумерках метро
Мерцают человеческие лица,
Пока из мглы твоих колоколов
Ветвятся корни завтрашнего неба,
Покуда не обносишь горсткой слов,
Да и куском сегодняшнего хлеба
Не попрекнула: медленным камням
Дозволила мои погладить руки...
Дано ли мне войти к святым теням
И взять хотя бы часть их вечной муки,
Омыть себя сознавшую вину
Слезами пробуждающейся веры
И всю тебя - такой, какой хлебну! -
Любить без разумения и меры?..

2.
          В.Л.Харазову - с благодрностью.
Нет гнезда на земле у Харазова.
Здешний ворон - полешко в печи.
Высь лебяжья - нора дикобразова.
Своенравная свечка в ночи.

Бочка киника (верх неприличия!)
Частным духам сдается внаем -
Весь в опилках былого величия
Сам Синопец сидит за столом.

Круглый свет. То ли рюмка - бездонная.
То ли сердце - открылось до дна.
Где твой дом, синева заоконная?
Где гнездо твое, птица Луна?

3.
          "- Для кого ты пишешь?
            - Для себя.
            - Для чего ж печатаешь?
            - Для денег".
            (Из переписки Пушкина)
Дитя на дудочке играет,
Шуршит подземный переход.
Дитя монеты подбирает,
Не озираясь на народ,
Не удостаивая взглядом
Творящих милостыню рук:
Не нашим мелочным усладам
Предназначался этот звук...
Душа за хлеб не продается,
Одною музыкой сыта,
А жизнь ревнует и плюется,
И сетует, и к телу жмется,
И просит ягоду с куста -
Пусть так, за жалованье птичье,
Как Людвиг или Амадей, -
Пока не вышло из обычья
Жалеть блаженных у людей...

Три сонета

1.
Разве ты не возвышен привычным порядком:
Стоит только тяжелые веки сомкнуть.
Вылетает душа за таинственным взятком,
Обнаружив свою внетелесную суть?!

И каким бы тогда ни клубился упадком
Обомлевшей империи слякотный путь, -
Ты в своем словаре, неожиданно кратком,
Для вчера и для завтра найдешь что-нибудь...

Но текущей минуты бряцанье и топот!
Но никчемность, но стыд, но больные глаза!..
- Не гнушайся, дитя! это - подлинный опыт!
Это страхом во прах, а судьбой - в небеса,

В кристаллический холод разумного мрака,
Под надзор справедливых светил Зодиака!

2.
          "Суровый Дант не презирал сонета..."
           Пушкин
Не презирай сонета, милый друг,
За строгие формальные начала:
Когда еще поэзия звучала,
Столь точно повторяя сердца стук?!

В решетку строчек втиснув каждый звук,
Чтобы строфа вздувалась и трещала,
Но мысль необозримую вмещала,
Замкнув и разомкнув собою круг.

Расставлены четырнадцать зеркал,
Друг другу сообщающих движенье,
И если остановишь отраженье -
Считай, что ты попался и пропал:

Коротенький щелчок - и ты внутри,
И вечно синим пламенем гори!

3.
Не жаль, что ничего не повторится,
Не жаль, что все придумано не мной,
А жаль, что эта чистая страница
Мне не предстанет больше - целиной!

Останься же неведомой страной,
О выдумка моя, о небылица!
Не торопись проститься с тишиной
И ливнем оглушительным пролиться,

Не нарушай округлость темноты
Младенческим своим косноязычьем,
Покуда не пресытилась безличьем
В живой воде немая тень звезды,

Предшественница зыбкая твоя,
Посланница иного бытия...

Три романса

1.
О, символы любви! я создавала вас
Из милых пустяков, не ведая системы...
И не за тот ли пыл вы мстите мне сейчас,
Мои вечноживые хризантемы?!

Что пепла теплота, коль сожжены мосты?
что белый ваш огонь в зеленых лапах рынка,
Раз чары молодой венчальной чистоты
Развеяла безумная волынка?

Но я, как в оны дни, рифмую "кровь - любовь",
Окаменелый струп от раны отдирая,
Готовая поднять на Рим толпу рабов
И броситься на меч в пяти шагах от Рая...

2.
Ничего мое имя не значит для Вас,
Так незначащ для нынешней грусти
Равнодушной Киприды невидящий глаз
В эллиническом мраморном хрусте,
Свет случайной луны над случайным окном,
Бой далеких часов из тумана,
Ни о ком моя боль - так и есть! - ни о ком,
Но и в том признаваться не стану!
Затвердите чужое, пустое, ничье,
Тонкий профиль по строчкам рисуя,
Поминая красивое имя мое
Торопливо, бестрепетно, всуе,
Засмотритесь на злое биенье кудрей
И заслушайтесь голосом странным,
Беглый раб бесконечных земных лотерей
С их пристрастьем к Иринам и к Аннам...

3.
Я на нее гляжу и говорю: судьба!
Ее судьба - янтарь в серебряной подковке;
Неукротимый нрав строптивой полукровки
Легко читается в живом рисунке лба...
А мягкость детских губ, лишающих ума,
Мужей, балованных в известностях и славах...
А глубина зрачков, столь дерзких и лукавых,
Что сути их она не ведает сама!..
Ее судьба - янтарь. Душа ее - агат,
Неукротимый хмель горчайшего разлива...
Как жалобно в ночи глаза ее блестят
И как при свете дня блистают горделиво!
А в небе, над ее прохладной головой,
Клубясь, растет гроза, чуть слышная вначале -
И в этом скрытый смысл нечаянной печали,
Подковы, янтаря и карты роковой...

Мартовский венок

1.
          "...ты будешь подмастерьем
           Словесного святого ремесла..."
           М.Волошин
Союзных рифм сквозящие каменья
Лукавой Эрато затем нужны,
Чтобы катренов бронзовые звенья
Оказывались ими скреплены!

Ах, кто бы миновал ее владенья!
Ведь в этом даже боги не вольны,
Порой предпочитающие пенье
Утехам чудотворства и войны!

И я, бывало, только затоскую,
Ей приношу молитву школярскую,
И я в ее гляделась зеркала...

Дыша душой патрицианки-розы,
Как было низвести до грубой прозы
Слова - первоисточник ремесла?!

2.
          "За музыкою только дело!.."
           Верлен - Пастернак
Слова, первоисточник ремесла,
Светились млечной влагою жемчужин, -
Но мне, признаться, смысл их не был нужен,
Была бы слуху музыка мила!

Мне говорили: вот уж Рай нашла!
Твой кругозор неправомерно сужен:
Не вдохновенье, а вчерашний ужин
Виной тому, что ночь ты не спала!

Повремени! одумайся! остынь!
Не розы, а крапива и полынь
Зеленкой вымажут твои колени...

Ужо - гляди! слетит с гордячки спесь,
Когда наскучит выспренняя лесть
Великодушной умнице-камене...

3.
          "На стекла вечности уже легло
           Мое дыхание, мое тепло..."
           О.Мандельштам
Великодушной умнице-камене
Я посвятила десять лучших лет...
Друзья-поэты! я не знала лени,
В пещерной тьме угадывая свет;

И он стекал по жилочкам сирени
В живую почву - в мой сладчайший бред...
Еще немую тень великой тени,
Под строгим наблюдением планет

Весь долгий вдох меня держали боги,
И вот я здесь присутствую в итоге,
Болтливое дитя добра и зла...

Кто виноват, что кровь свою и слезы -
Не то, что лепестки персидской розы, -
На жертвенник уже я принесла?!

4.
          "в могучих чарах наваждения
           многообразный сон..."
           Ф.Сологуб
На жертвенник уже я принесла
Минуты ликования и страха,
И воли напряженной, что могла
Погибшие миры поднять из праха.

Часы на башнях, длинный звук стекла...
В окне чердачном белая рубаха...
И песни дев... и ведьмина метла...
Все оживало - за момент до краха!

Драматургия юношеских грез:
Рывок, полет - и водопады слез...
О, судороги перевоплощенья!

Заплаканной актрисы бледный рот
И каждой мизансцены поворот -
Поистине достойны восхищенья!

5.
          "К ногам Прекрасной Любви
           Кладу этот жалкий венок из полыни..."
           Саша Черный
Поистине достойны восхищенья -
Счастливцы! - Сумароков и Крылов...
Не ведая к явленьям отвращенья
Они любили сок и тягу слов!

Эклога с басней не идет в сравненье!
В ней нет таких извилин и углов,
В которых, ошалев от изумленья,
Запутался бы золотой улов,

Яснее дня мудреные потемки!
А мы-то, неразумные потомки,
И не наморщим гладкого чела,

Благополучно проглотив гостинец,
Которым заманили в свой зверинец
Радетели чудного ремесла...

6.
          "...Чад безумной речи?"
           И.Анненский
Радетели чудного ремесла,
Поборники душевного здоровья!
Не чуждые хорошего стола,
Вы пряной горстью сдобрили присловья!

Метафор медленные вертела,
В лиловый пламень каплющие кровью...
Безвкусный ассонанс на дне котла
Приправлен платонической любовью...

Легко вкушать заветный харч богов
Под зелие толедских погребов
И сладко - врать без меры и смущенья!

Мерцай, вуаль высокого вранья!
Но разве на тебя польстилась я,
Пустившись в путь под стягом посвященья?!

7.
          "Моя броня и кровная родня..."
           А.Тарковский
Пустившись в путь под стягом посвященья,
Я не считала ловкою игрой
Ни тютчевких небес круговращенье,
Ни брюсовских вершин алмазный строй,

Ни чистых рек ахматовских теченье
С кружащейся над ними мошкарой,
Ни, вечных истин тонкое смещенье,
Тарковских рун языческий раскрой...

Утрой свои усилья, если хочешь,
Дремучий критик, а не опорочишь
Священную природу их тепла!

Все в той же алхимической реторте
Бурля и плавясь, словно кровь в аорте,
Я, кажется, уже изнемогла!..

8.
          "Я был, я мыслил, я прошел, как дым..."
           В.Брюсов
Я, кажется, уже изнемогла...
Кругом мои дымятся "палестины".
Мне триста лет. Прошли мои крестины.
Я дорогое имя приняла.

Фонарь волшебный сброшен со стола:
Увы, теперь - волшебные картины!
Бессонная душа святой Марины
Мои глаза и легкие сожгла!

И вот весь мир объял дельфийский дым;
Кого коснется - сделает седым...
Любою мерой знание отмерьте -

Как ухо Всемогущего, оно
Над бездною судеб наклонено:
Шум бытия, отторгнутый у смерти...

9.
          "Зачем открыла я для бытия
           Глаза в презренном человечьем теле?"
           Н.Гумилев
Шум бытия, отторгнутый у смерти.
Фотографы у входа в мавзолей.
Не Сатана ль находит на мольберте
Кармин для наших пагод и полей?!

Не надо мной ли поглумились черти
Всего невыносимее и злей,
Когда мне небо сделалось милей
Земной неистощимой круговерти?!

Тянусь к нему за истиной!.. И что ж?
Оно молчит, где правда, а где ложь...
Как будто в незаклеенном конверте

Святой заступник шлет благую весть,
Но не дают мне мысль его прочесть
Мечтания о собственном концерте!

10.
          "Не будет ответа на вечный вопрос
           О смерти..."
           Г.Иванов
Мечтания о собственном концерте
Так сплетены с заботою земной,
С бессмыслицей дневною и ночной,
Что где уж грешной вспоминать о смерти?

И врезаны в неразрушимой тверди
Одни лишь муки совести больной...
но память плещет теплою волной
И обещает: страшному не верьте!

Жизнь обойдет нас ядерным кошмаром,
Паденьем кирпича, чумой, пожаром -
За это нам ручается сугроб,

Добротный, пухлый, навек наметенный,
И старый враг, бессильем угнетенный,
И сутолоки уличной озноб...

11.
          "а жизнь летит, горит и гаснет счастье,
           и от весны недолго до весны..."
           В.Набоков
И сутолоки уличной озноб,
И судорожный резкий стук капели:
Под пологом небесной колыбели
Младенец-март привычно хмурит лоб...

Весна-весна! Ты вдруг в ладошки - хлоп!
И разом чудеса твои приспели:
Горячий луч сквозь рваный снег метели
И синевы мерцающей потоп!

Кто кличет нас, уставших от зимы,
Тому всем сердцем отвечаем мы...
Раскаты грома? Ливня переливы?

В них слышатся невнятные, как сон,
Неверные, как тропка под уклон,
Но все-таки весенние мотивы!

12.
          "Может быть, в простом ежедневном хлебе
           Я узнаю, что вы меня целовали..."
           М.Кузмин
Но все-таки весенние мотивы!
Ужели Божий дар во мне дозрел
До главных слов, до неизбежных дел -
И помыслы мои благочестивы?

Ужель, судьба, пути твои не кривы
И кем-то мой благословлен удел?!
Расти, любовь, расти из наших тел,
Ветвей и листьев повторяй извивы!

Расти из наших пасмурных корней,
Чтоб вознестись до ангельских сеней
И пасть вторично - свободолюбиво!

Живите и плодитесь, Имена!
Как долго вы, дразнившие со дна,
Под спудом дожидались терпеливо!

13.
          "Быть может, Лазарь, уронив повязки,
           Был также умилен родным селеньем..."
           В.Иванов
Под спудом дожидались терпеливо,
Неведомые зрение и слух,
Пока язык мой был пустынно сух,
А смутное сознание - ревниво.

В избытке счастья женщины строптивы,
Но мне уже пропел мое петух,
Поэтому душа моя - как пух,
Как теплый пух вечноплакучей ивы...

Вот-вот сорву последние крючочки,
И звонкий топот сына или дочки
Соединит ступеньки мерных стоп:

Целебнее тибетского настоя
Все самое насущное, простое
Средь стольких сумасшествий и хвороб!

14.
          "...живая мысль моя,
           Мгновенно затвердевшая над бездной..."
           Н.Заболоцкий
Средь стольких сумасшествий и хвороб
Как выжило ты зернышко живое?
Как проросло близ человечьих троп?
Как вынесло насилие конвоя?

Не захлебнулось в бурю и потоп,
С младых ногтей доверчивость усвоя?
И как не угодило в общий сноп
Своею неразумной головою?

Бессмертник умирает на корню,
Не нужный ни корове, ни коню:
О времена! о нравы! нужды... мненья...

Но если б рядом не шагал никто,
Зачем бы освящала Эрато
Союзных рифм сквозящие каменья?!

Магистрал
          "Трудно светиться и петь не легко..."
           Ю.Мориц
Союзных рифм сквозящие каменья,
Слова, первоисточник ремесла,
Великодушной умнице-камене
На жертвенник уже я принесла.

Поистине достойны восхищенья
Радетели чудного ремесла!
Пустившись в путь под стягом посвященья,
Я, кажется, уже изнемогла:

Шум бытия, отторгнутый у смерти,
Мечтания о собственном концерте
И сутолоки уличной озноб...

Но все-таки весенние мотивы
Под спудом дожидались терпеливо
Средь стольких сумасшествий и хвороб!
1983-1994

К законченной рукописи
Отделить тебя от кровотока,
Оборвать трепещущие узы?!
Как же я живу в тебе глубоко,
Поздний плод полуподпольной музы!

Я не знаю, кто тебя получит,
Кто ни был - честь ему и слава!
Или до беспамятства замучит
Нашей неразъемности отрава...

Скальпель мой, трудолюбивый стиль мой!
Видишь два живых сиамских тела?
Разними их в пламени светильном,
Чтобы ни одно не омертвело!..

© Марина Саввиных, 2002
© Сибирские писатели, 2002