Марины Саввиных

Знак Стрельца

В сборнике "Великодушная семёрка", 1993

Название раздела книги
* * *

Символ веры

* * *
Я - скрипка полдневного зноя.
Я - голос полночной звезды.
Ты тихо становишься мною
К излету последней версты...

Ты мною становишься тихо:
Так ходики тихо стучат...
Вдыхает судьба-повариха
Не амбру, а кухонный чад,

И, бедное детище смога,
Ты брел бы во мгле наугад,
Когда бы не эта дорога,
Не мой искупительный яд,

Не пламя мое проливное,
Которым становишься ты...
Я - скрипка полдневного зноя.
Я - голос полночной звезды.

* * *
Не потому я изгнана из Рая,
Что вечным знаньем угостилась всласть -
Свобода, бесконечно дорогая,
Во мне Твою предвосхитила власть...

Ты прав, Господь, что не вложил мне в руки
Готовых истин круглые плоды:
Души неисцеляемые муки
Не горше тех, что молча вынес Ты...

* * *
...и на камнях Им созданного мира,
Привычный завершая ритуал,
"Дитя, не сотвори себе кумира!", -
Во прахе Божий Ветер начертал...

Смешав песок с холодными слезами
И кровью запятнав безумный лик,
Созданье Божье, мучаясь азами,
Пытается понять Его язык:

Наречены созвездия и луны
Намеками на смысл Его имен,
И тянутся классические струны
К иным мирам, где обитает Он,

Как будто бледный отблеск Высшей Воли
Весь страшный путь собою объяснит,
Но вечно глух к взыскующей юдоли
Невозмутимо истинный зенит.

* * *
Разве ты не возвышен привычным порядком:
Стоит только тяжелые веки сомкнуть,
Вылетает душа за таинственным взятком,
Обнаружив свою внетелесную суть?..

И каким бы тогда ни клубился упадком
Обомлевшей империи слякотный путь, -
Ты в своем словаре, неожиданно кратком,
Для "вчера" и для "завтра" найдешь что-нибудь...

Но текущей минуты бряцанье и топот...
Но никчемность... Но стыд... Но больные глаза...
- Не гнушайся, дитя! Это - подлинный опыт!
Это страхом во прах, а судьбой - в небеса!

В кристаллический холод разумного мрака,
Под надзор справедливых светил Зодиака.

* * *
Облетает сирень, облетает...
Оплывают лиловые свечи...
Неотступно над нами витают
Наших завтрашних мыслей предтечи.

В душном, грешном, больном и беспечном,
В час, лишь косвенно сердцу известный,
Что-то носится в воздухе млечном,
Чем-то полнится купол небесный -
Словно зов, отдаленно воскресный,
В восклицанье сквозит просторечном...

* * *
Вон какая трава на буграх,
Где мое прасознание дремлет!..
Первобытный младенческий страх
Первозданное тело объемлет,

Первомыслью сжимает виски,
Первовзглядом касается света,
И душа ускользает в пески
По зеленым сосудикам лета...

Ты меня, повилика, не тронь!
Пусть в степном заколдованном мраке
Черный пес мою лижет ладонь
И луной наполняются маки:

Я пришла! пред звездой становлюсь
Близ огня своего и ночлега,
Но еще никому не молюсь
В ожидании ливня и снега,

И еще ничего не прошу,
Ни любви, ни удачного лова,
Потому что неровно дышу
В предвкушении первого слова...

Как пурпурная гостья - звезда
Опаляет небесные кромки,
Перворечью щекочут уста
Неиспытанной Веры потемки...

К морю
Сине море. Тихий океан.
Ласковая грозная marina
По тебе печаль моя старинна,
Как кривой пиратский ятаган...

На судьбу, на радость, на тоску
Я с тобою имя разделила,
Словно по зыбучему песку
До рожденья след свой проложила...

За мои земные пустяки
Не сулило ты мне благодати -
Что же сердце рвется на куски
Синевы твоей просторной ради?!

Может, память множества веков,
Тайная, как азбука этрусков,
Дремлет где-то между позвонков -
Так же, как в изгибах лепестков
Нежных перламутровых моллюсков?!

Может быть, когда-то - там, на дне,
Без сознанья, голоса и глаза,
Я лежала в мутной глубине
Ожидая Божьего приказа?!

И клубились надо мной, струясь,
Трех Лемурий лунные обломки...
О ненарушаемая связь!
Непереступаемые кромки!

...............................

Здравствуй, море! На седом мысу,
Изогнувшемся, как птичий коготь,
Добрый зверь, мурлычущий внизу,
Хочется рукой тебя потрогать!

Вот он! Вот - искомый край земли...
А за ним все только повториться:
Чистый снег и чистая страница,
Время слез однажды возвратится,
Чтоб мы вновь его превозмогли...

* * *
За все - за всех, кого я так люблю,
За тех, кого люблю и ненавижу,
Я вновь неуловимое ловлю,
И, может быть, невидимое вижу...

В узле заблудших жизней и эпох
Ни на одну из мыслей нет запрета!
Моей бедой меня пометил Бог
Для полных дней и творческого бреда...

Я счастлива, когда кружусь одна
В корявых шестернях житейских терний,
Где мне пылинка каждая видна
Как бы на перекрестке измерений! -

В высокий час, когда по всей земле
На мой пароль ответят часовые,
Когда сама огонь зажгу во мгле
И все слова придумаю впервые...

* * *
Влажное солнце подводных ветвей...
Низкие волны, шуршащие кротко...
Вей из меня свою истину, вей!
В такт моей думе раскачивай лодку...

Берег остался за синей чертой,
Там - за пределами праздного ока:
За самомнением, за суетой...
Море глубоко и небо высоко.

Вверх или вниз - не составит труда
Бедной душе, столь нагой и свободной:
Черная, льнущая к днищу вода,
Ты замолила мой грех первородный...

Только одна тебе ведома цель -
Та, что тревоге сродни корабельной...
Так раскачай же свою колыбель!
Так убаюкай тоской колыбельной!

* * *
Свете небесный! Что рано потух ты?!
Жалко мне, мало мне солнечных дней -
С Тихой туманной таинственной бухты
Ночь наплывает без звезд и огней...

Мне ли глядеть на пустые вороты,
Мне ли минуты тоскливо считать,
Мне ли в часы запредельной дремоты
Ветхие нитки в отчаянье рвать?!

Нету мне отзыва, нет мне ответа...
Только по сопкам летит во весь дух
Круглое красное облако... Это
Свете небесный, что рано потух...

* * *
Это парки, парки, парки
Тополиный свежий пух
Собирают утром в парке,
И тревожно ловит слух
Их шагов мышиный шелест,
Еле слышный шепоток...
И под сенью сонной, невесть
Отчего дрожит листок...
Здесь уже преданий область,
Знак молчания - устам:
Тополиный легкий облак
Расстелился по кустам,
И летают над кустами
Руки худеньких старух -
Чтобы дух свести с устами
Нужен самый нежный пух!
,........................
Славьтесь, полные корзины,
Прялка вычурной резьбы! -
Ночью облак тополиный
Превратится в Нить Судьбы.
Ветку пряную укропа
Бросив в бронзовый котел,
Оборвет ее Атропа
И помолвит: "Век прошел..."

Ностальгия
Октябрь уже к земле прибит дождями...
Вчерашний мот - сегодня сир и лыс...
Под каблуками вздрагивает пламя,
С горящих веток сброшенное вниз...

Когда блестит от инея дорожка,
Прозрачен воздух утренний и нем,
Мне остается небо... да немножко
Последних серебристых хризантем.

Пока мы прирастем к зиме, наверно,
Душа сама привыкнет к холодам,
И за очаг какой-нибудь таверны
Любому черту я ее продам,

Чтоб дал мне этот воздух пить без боли,
Не раня ног, по берегу ступать,
Чтоб ветер странствий, полный сладкой соли,
Опять, как в детстве, не давал мне спать,

И пусть бы тут нашла я дом и долю -
Возьми меня, но отопри замки!
Молчит нечистый! он напился вволю
Моей былой и нынешней тоски

И сыто распластался у порога...
Дверь настежь - хоть в Америку кричи!
Ах, родина, всевидящее око,
Не ты ли в море бросила ключи?!

* * *
Долгожданная участь... Дыханье свободы...
Бесконечен черемухи утренний сон;
Небо, небо! зачем твои легкие своды
Расточают над городом медленный звон?..
Как я рада была бы теперь своеволью!
Не навеки ж заказан мне солнечный хмель...
Что же воздух, пронизанный звездчатой солью,
Отдает еле слышной, но явственной болью -
Прошлых темных счастливых безумных недель?!
............................................
Так, сестрица-черемуха, мы и стареем:
Боль стряхнуть - все равно что смахнуть седину...
Нынче даже асфальт пахнет свежим пыреем
И пролетным соленым щемящим бореем,
Где-то в синей Атлантике рвавшим волну...
Как же надо уметь и прощать, и прощаться,
И терпеть, и срываться с насиженных мест,
Уходя - уходить, и навек - возвращаться,
Несмотря на молву и стечение звезд!..
Звезды ранних сиреней и поздних черемух...
Неужели не кончится?.. Сон или плен?..
Не сойти бы с ума в этих утренних дремах,
После слез полуночных - подняться б с колен...

* * *
Мне сказали два мокрых циклопа -
Мокрый ветер да дождь слюдяной, -
Что жила я еще до потопа:
Посмотрите, что стало со мной!

Золотой эвкалиптовой рощей,
Чистой, бархатной, знойной, живой,
Я светилась над почвою тощей
Стреловидной своею листвой;

Мир, в былинках моих отраженный,
Млел среди неразвеянных грез,
И кружились над каждою кроной
Миллионы алмазных стрекоз...

Чем я, роща, прогневала Бога?!
Вместо уст бесконечных и плеч -
Только два близорукие ока
Да смешная разумная речь...

* * *
Твой камень - изумруд,
Он зелен и лукав,
Мой - бирюза, и нет
Камней нежней и тише!
Не прячь пустую грусть,
Как фокусник, в рукав:
Ты - птицелов, а здесь
Живут хорьки и мыши.

Бессмыслица нужна,
Как телу гибкий хрящ,
Всему, что носит смысл
И замышлялось тонко...
Зеленый небосклон
Бутылочно блестящ,
И зелены глаза
У твоего ребенка...

Мой камень - бирюза...
Твой камень - изумруд...
Блестящая игра,
Диктуемая свыше:
Ладошка - бирюза,
Запястье - изумруд...
Ты - птицелов, а здесь
Живут хорьки и мыши...

* * *
Только горе оставит свой след
На девическом лбу беспечальном,
Озаряется каждый предмет
Только в муках огнем изначальным...
Выходя из родимой печи,
Где вплавляется главное знанье,
Как зверьки во враждебной ночи -
Притаились. И ждем наказанья.
Ибо выше отпущенных сил
Эта необъяснимая тяга...
Разве Бог нашей воли спросил,
Когда нас Он кроил и месил,
Когда булькала первая брага?!.
Так не проще ли прочь от земли?!
Сбросить плоть и отведать начала,
Чтобы в нежной астральной пыли
Снова льдинкой душа прозвучала!
Но не думай, что мертвой водой
Утоляется жажда покоя -
Слышишь, как голосит козодой
За Смородиной - черной рекою?!


Свирель

* * *
Мой украденный Ренессанс -
Я целую твои морщины...
Вечно длиться ночной сеанс
Грустной маленькой Форнарины,

Вечно точится лунный свет,
Свет шафрановый и лимонный,
И вовеки спасенья нет
Для рассеянной Дездемоны,

Ибо нет ни Добра, ни Зла:
Только Бог, Красота и Сила -
Проницающие тела
Платонические светила

Да мерцающий в небе путь
На Голгофу из Мирандолы...
Не дано вам с него свернуть,
Мастера флорентийской школы...

* * *
Не жаль, что ничего не повторится,
Не жаль, что все придумано не мной,
А жаль, что эта чистая страница
Мне не предстанет больше целиной!

Останься же неведомой страной,
О выдумка моя, о небылица!
Не торопись расстаться с тишиной
И ливнем оглушительным пролиться!

Предгрозовая пустошь темноты
Насыщена пьянящей влагой риска...
Душа, дитя звериного чутья,

Летит по следу, путая следы...
Но пусть всегда разгадка будет близко,
Как звезды на поверхности ручья!

* * *
Откуда ты, тоска по слову?
Петуший крик, звериный зык...
Жизнь посвятить меня готова
В свой непридуманный язык...

Но я плохая ученица:
Еще душа моя темна,
Как птицы дремлющей зеница,
Как мышца в теле скакуна;

В ней бродят древние наитья
И изнывает сон-трава...
Но как могла бы воплотить я
Их в полновесные слова?!

Откуда ж ты взялось, рекомое?!
Ужели вправду неспроста
Стянуло жесткою оскомою
Многоречивые уста?..

* * *
Стыдясь своего многословья,
Но сил не имея молчать,
Словами, как собственной кровью,
Кроплю и пятнаю тетрадь, -

Словами... Простыми, как Поле,
Железо, Бумага и Воск.
Стремится к неслыханной воле
Неволей изученный мозг:

Стиляга!  Бунтарь-одиночка!
Маньяк с языком дикаря!..
Он жаждет, чтоб каждая строчка
Взрывала пласты словаря,

К какому-то древнему слою
Горит, задыхаясь, припасть,
Чтоб это наитие злое
Принять как Верховную Власть!

* * *
Молись о долгой ночи, кратком дне,
О ясной мысли, сердце осторожном,
Молись о невозможном - обо мне,
О стали, стосковавшейся по ножнам,

О звуке, плачущем вне душ и сфер,
О глине, исступленно ждущей формы,
О речи, призывающей размер,
О море, чей туман не рвали штормы...

Молись мой ангел! а потом шепни,
В слезах к моим ладоням приникая:
"Офелия... о радость!.. помяни
Меня в своих молитвах, дорогая...

Молись о долгой ночи, кратком дне,
О ясной мысли, сердце осторожном,
Молись о невозможном - обо мне,
О стали, стосковавшейся по ножнам."

* * *
Не плачь, Приснодево, что поникли Твои белые знамена,
Не ищи цветов в юдоли осенней,
Слезный белый платок на мои колена
Не роняй, не гляди в холодные сени...
Мне ль теперь горевать, ликовать и злиться:
Я вкусила судьбы - я тяну строку...
Мне б на светлый Твой лик в тишине молиться
Да руки до груди поднять не могу!..


Небо Полуночи
          Алеше Кожевникову, поэту и драматургу.
1.
Все - куклы здесь... И даже Арлекин,
Что прямо как живой скакал по сцене...
Здесь смех один... безликий смех один -
Не обесценен!

Чем хуже мир от скомканной записки?!
И даже то, мой нежный друг, старо,
Что за кулисами, без всякой мистики,
Заштопанное платьице статистики
Кинжалом настоящим рвет Пьеро...

Я тоже только кукла... У меня
Всего и жизни - до начала дня!..

2.
Поэт мой! я не женщина - я ворон,
Из тех, что снятся пьяницам в кошмарах.
Была я пеплом на чумных пожарах -
Спасением и смертным приговором;

Поэт мой! я не женщина - из стали
Мои, уже негнущиеся, руки!
Я заплатила за чужие муки
Смертельною ценой моей печали...

Поэт мой! я не женщина... все это
Тебе приснилось! сгусток душной смоли,
Я - черный ворон на последнем поле...
Мне ничего не надо от поэта...

* * *
Не обессудь, любезный Алексис,
Что страсть я исцеляю, как простуду...
Покуда путь под ливнем не раскис,
На собственном хребте тащить я буду
Мою судьбу... И не она меня,
А я ее подталкиваю к свету!
И, может быть, мы с ней дождемся дня,
Когда не грех отпраздновать победу...
....................................
Святая нежность! Ты же не черна,
Чтоб искушать смятением друг друга:
Тебе даны вершин голубизна
И теплый свет ликующего юга!

* * *
          Н...
Мы ничему не знаем цену,
И слову - менее всего!
Рабыню чувство шлет на сцену,
Пока сознание мертво.

Прощайте, старые кулисы!
Посторонись, притворный вздор!
Я ухожу! Здесь нет актрисы,
Бездарной с некоторых пор...

Я не играю! Я живая!
Впервые в жизни я жива,
К родному смыслу возвращая
Неоценимые слова!

Они для Вас дешевле сора,
Они валялись - там и тут...
А я Вас приняла за вора,
И совершился страшный суд!..

Музыка

1.
В блаженном ужасе дрожа,
(Какая странная расплата!),
Вчера ничтожная, душа
Сегодня музыкой распята...

Меж двух зияющих пустот,
Как тать, взыскуемая строго,
Она и на кресте поет,
И норовит увидеть Бога!..

Помилуй, Боже, укрепи!
Я лишь в невежестве виновна!
Как милосердно и любовно
Он ей ответствует: "Терпи!"

2. Бетховен
Когда горячей чернотою,
Смолой тяжелой залит взгляд,
С какой надеждою святою
Во мрак зрачки твои скользят!
А там - невнятна и тревожна
Судьбы означенная суть:
Вздохнуть без боли невозможно,
Когда любовь и страх, безбожно
Взрываясь, разрывают грудь!..
Но как за голосом солистки
По нитке тянется, спеша,
Не доверяющая мистике
Жестоко зрячая душа!..
Туда, где не стерпеть потери,
Где крылья вечного Креста
Напоминают створку двери,
И где витает mizerere
Как тень сожженного листа!..

3. Равель. Павана на смерть инфанты
Павана оплачет инфанту...
Июнь в подвенечном снегу
Томится... И разве что Данту
Бродить на его берегу.

Четырнадцать горестных строчек
Под розовым пухом собрать -
И кануть в чистилище ночи,
Что властно спасать и карать...

А эти метельные ветки...
А эта глухая вода...
А птицы, что черны и редки...
А звезды... А эта звезда...

А влажная нежная прядка
На девичьем строгом челе...
А музыку больно и сладко
Метет по вечерней земле...

4. Равель. Болеро
Темный глаз с расширенным зрачком,
Мерный стук копыт за краем света.
Ветер - флаг с пурпуровым значком,
Белый флаг на красном древке лета.

Руки - тонки. Тверд высокий стан.
Злое море бьется о колени.
Все темней и глуше барабан.
Все смуглее плачи в снежной пене.

Белым зноем площадь залита.
Воздух съесты распластался, млея...
Но труба свое "тра-та-та-та"
Все выводит звонче и смелее,

И слетают волосы с плеча,
Гладкие, кромешные, ночные,
И вступает скрипка, горяча,
Как ступни цыганские хмельные...

Громче, громче, громче, барабан!
В жгут скрути тугую душу ветра,
Чтобы стать надменнее губам
И верней шагам в пространстве метра!

Но и там, где черные глаза,
Под вуалью сухи и тревожны,
Бьются, бьются, бьются голоса
И стучат о кожу, как о ножны...

И уже безмерна вышина,
Дышащая бунтом и грозою...
Взрыв! крушенье! ледяной слезою,
Брызгами на камень - тишина.


Смута

* * *
Злой гений, трогающий стекла,
Лишь сотрясает их, когда
Над головой, как меч Дамокла,
Висит холодная звезда...

Мы с ним сегодня счеты сводим,
Оставшись до утра вдвоем:
Всю ночь мы, как под Богом, ходим
Под этим светлым острием;

И все не может примоститься
На наш заманчивый карниз
Большая траурная птица:
Зацепится - и камнем вниз!..

* * *
На перепутье даже камня
Нам не поставила судьба...
Куда же, Господи, куда мне,
Когда впотьмах вопит труба?..

Хрипят безумные фанфары
Вслед перепуганным гостям,
Со скрипом колесо Сансары
По нашим катится костям,

И сладострастнейшие звезды
Земную впитывают боль -
С души намокшие коросты
Сдирает праведная соль...

И нет на перекрестке камня
У раздвоения тропы...
Куда же, Господи, куда мне
Под нестерпимый вой трубы?!

* * *
          "...дитя окровавленное..."
           Пушкин
...но кто из них тогда не жаждал крови,
Уверовав: иного не дано!
Кто усомнился, что лежит в основе
Неотвратимой истины зерно?!

Кто вспомнил, что лихая шестеренка
Равно рабов кромсает и господ
В тот Судный Час, когда слеза ребенка
Во имя высшей правды упадет?!

Перемещаясь к небу по спирали,
Уже вкусив от дела рук своих,
С какой последней страстью умирали
Герои искуплений мировых?

С какою мукой, слышимой все глуше,
Им время воздавало поделом,
Когда неслись их собственные души
В кишащий и клокочущий разлом?!

Но в их несостоявшемся прозренье
Средь стольких сумасшествий и хвороб -
Нас раздирают ужас и презренье
И бьет неотпускающий озноб!

И ежели взметнуться Божьи лозы
Над нашим поколением больным -
И прошлые, и будущие слезы
Нам отольются, коль на них стоим:

Не разомкнутся ледяные выси,
Из мрака не потянутся на свет
Тот, из Баку, и эта - из Тбилиси...
Ни друг, ни враг, ни пахарь, ни поэт...

Поэту 90-х
Или Вы не слыхали небесного гласа,
Когда Вас еще мучил соблазн дележа?
Или просто сама отвернулась от Спаса
Ваша нежная гордая злая душа?
Что теперь горевать о поруганном храме
И в тоскливом эстетстве к Мессии взывать,
Если собственный храм Вы разрушили сами!
Расточителю станет ли Бог даровать?!
Вот уже и не стонет привычная нота,
Вот уже и не тянет теплом от земли,
Вот и медные брызги в глазах Дон Кихота...
Врачу бедный! Себя от недуг исцели!
Никого не спасает заемная вера,
Как себе самому, обольстившись ни лги...
Управляет строптивой судьбой кабальеро
Осторожно-блудливый рассудок слуги,
И уходит тропой сумасшедшего века,
Вместе с ним суесловя, лукавя, греша,
Как внезапно, но поздно прозревший калека,
Ваша нежная гордая злая душа:
Вниз, во мрак, по ступенькам запретного рая...
Не вкусив от любви, не отведав креста,
Не умея простить и прощать не желая...
Ничего, ничего не прося у Христа...

* * *
Милые дамы смутных времен,
Месяцеликие жены...
Вас-то, должно быть, и пел Соломон,
Ласками преображенный!
Ибо не стоит презренный металл
Искры сердечного пыла:
Щели воинственных ржавых забрал
Лунною пылью забило...

Милые дамы смутных времен,
Длинные горькие роли...
Нега нагих флорентийских колонн -
Гордому Савонароле;
Байрону - ревность, Шопену - печаль,
Тайны предвечные - Блоку...
Тянется, вьется златая вуаль
Дымом, стремящимся к Богу.

Здесь на пути неразумных племен -
Сам Он в покрове исподнем...
Милые дамы смутных времен -
Ангелы в небе Господнем...

* * *
          В.Н.К.
Пусть это будет в нашей жизни:
Не пьяный мед, а - пряный чай...
В беспроигрышной дешевизне
Причастия - не расточай!

А что нам дорого - то наше!
И там, где тлеет уголек,
Есть место тайное для чаши
И многоточье между строк...

Не скудный сколок дружбы пресной,
Не воровское забытье -
Но посмотри, мой друг небесный,
На отражение мое...

Адыгея

1.
Лиловые розы на белых и желтых камнях.
Змеиной тропою тягучая вьется дорога.
Зеленое солнце в ее разветвленных корнях -
Как праздничный бубен в руках виноградного бога.

О, гром молодой, раздающийся с той стороны -
И неба, и скал, и навек изумленного взгляда!
Раскаты твои над напрягшейся гроздью слышны
В бродилище света, в янтарных лучах винограда...

Но древнее знанье какое столетье лежит
Меж темных листов этой - будто не читанной! - книги, -
Что скоро придут и плоды твои снимут адыги,
И бронзовый сок по широким лоткам побежит!

2.
Сухая жаркая тропа,
Опавшей устланная хвоей,
Плетется в гору, и легко ей
Спешит довериться стопа.

Но это вовсе не пустяк:
По ней спускаться и взбираться...
Здесь дважды два - попасть впросак
И, растерявшись, затеряться:

Настолько воздух прян и густ,
Кизил в своих колючках красен,
Незрим коварный чертов куст
И взгляд попутчика опасен!

Лишь сосны светятся - чисты
В своей реликтовой печали,
Как будто помнят о начале
И скал, и неба, и воды...

Да моря нежные клочки
Блестят сквозь их седые ветки,
Как в золотой паучьей сетке
Растрепанные мотыльки...

* * *
Что Вы? Где Вы? В далекой печали
(Лишь она - поводырь и владыка!),
Милый, грустный, останьтесь в начале,
У исходного белого блика -

Там, где почка, где первая стрелка,
Где еще о цветах и не грезят,
Где окошки дрожащие мелко,
Снова марлей цветной занавесят,

Чтобы сумерек радужный трепет,
Замирая, с дыханьем сливался,
И души подсознательный лепет
На заветную мысль отзывался...

* * *
Как в старенькой изящной оперетте,
Куда-то нас уносит экипаж,
И в сумеречном зыбком полусвете
Я близко-близко вижу профиль Ваш.

Все тонкости запутанной интриги,
Уловки изощренных подлецов
Остались там, за переплетом книги,
Где нас судьба свела в конце концов...

И снова жизнь - как чистая страница,
Недолог путь... и плеч не тянет кладь...
Как жалко, что нам не в чем объясниться
И нечего друг другу пожелать!

* * *
Милый, милый, может статься, -
Нет святынь под небесами...
Мне с тобою не расстаться,
Не закрыть лица руками...

Станет все пустым мечтаньем,
Беспредметным разговором,
Но ответь мне на прощанье
Хоть одним влюбленным взором,

Хоть одним пожатьем беглым
Рук - холодных и тревожных,
Ненадежных, невозможных,
Обожженных тем же пеклом!..

Романс
О символы любви! Я создавала вас
Из милых пустяков, не ведая системы,
И не за тот ли пыл вы мстите мне сейчас,
Мои вечноживые хризантемы?..

Что пепла теплота, коль сожжены мосты?
Что белый ваш огонь в зеленых лапах рынка,
Раз чары молодой венчальной чистоты
Развеяла безумная волынка?

Но я, как в оны дни, рифмую "кровь-любовь",
И мне не уцелеть в душистой Ниагаре,
Где серебристый вихрь меж мраморных кубов
Взметает сонмы душ, погибших на пожаре...

* * *
Об одном прошу: не исчезай навеки!
Придуманный, нездешний, несправедливый - пусть!
Да! свет сходился клином на грешном человеке,
Но разве не всесильна моя святая грусть?

Что ей законы страсти и правила разлуки?
Ведь это все со мною: и взгляды, и шаги,
И вежливым молчаньем разомкнутые руки,
И пламенным молчаньем сплетенных две руки...

* * *
И нашу рощу ветром просквозит...
В предательстве друг друга обвиняя,
Забыли, что, счастливых, нас хранит
В себе ее распахнутость сквозная.

В ее чуть слышном шелесте горит
Тоска неизъяснимая - такая,
Что, милый, ты заплакал бы навзрыд,
В нее по гулким тропкам проникая...

Но где набраться слез?! Ведь не впервой
Тебе метаться, клясть и класть поклоны,
И требовать - повинной, мировой...

А в роще поселился дух зеленый,
Неслышимый, незримый, но живой! -
В стволах гудит и расправляет кроны...

* * *
Куда любовь уходит из клеток и сосудов?
Как звонкая бездонность приобретает дно?
Или святыни наши - не выше пересудов,
И, как всему на свете, им кануть суждено?

Мы думали - навеки! мы верили - находка!
Синицей зимний сумрак к нам в форточку стучал...
А вот - поди ж ты! - ткнулась в песок холодный лодка:
Убог и неприветлив предсказанный причал,

И ветер, проникая в зияющие щели,
Пластинки, ноты, книги заносит слоем пыли,
И стонут в стылых стенах тоскливые свирели:
"О, как они любили... О, как они любили..."

* * *
Усомнишься, отступишь, недоверчиво искоса глянешь...
Как безумствует время, когда на исходе апрель!
Успокойся! меня ни острей, ни больнее не ранишь,
Чем лиловая жесть ускользающих вешних недель...
И пока ты не ведал, что небо в узлах и разрывах,
И грошовые тайны бросал в сокровенный ларец -
На верхушке березы, серебряный в синих отливах,
И смеялся, и плакал, и перышки чистил скворец...

Первая тетрадь

1.
Брате, Колю, затепли окошко,
Как лампаду, как душу свою,
Освети мне в потемках дорожку,
Тропку, реку, стезю, полынью!

Помолюсь незнакомому Богу
О чистейшем, о самом святом,
Осветившем во мраке дорогу,
О бессовестном брате моем...

2.
Спасибо тебе, что пришли мне стихи
В тоскливую самую пору:
Так в меру звучны и в меру тихи,
И мне, улыбнувшейся, впору...

Что завтра же с новою песней моей
Я гибнуть пойду и лукавить
И крепкую ножку на лед ступеней
Легко и уверенно ставить...

Спасибо тебе, что я снова жива,
Отпрянув от края могилы,
Что солнышко светит, что дышит трава,
Что ты не влюблен в меня, милый.

Имя
Ничего мое имя не значит для Вас.
Так незначащ для нынешней грусти
Афродиты из Книда невидящий глаз,
В соляном утопающий хрусте,
Свет случайной луны над случайным окном,
Бой далеких часов из тумана...
Ни о ком моя боль - так и есть! - ни о ком!
Но и в том признаваться не стану!
Затвердите чужое, пустое, ничье,
Тонкий профиль по строчкам рисуя,
Поминая красивое имя мое -
Торопливо, бестрепетно, всуе...
Засмотритесь на злое биенье кудрей
И заслушайтесь голосом странным,
Вечный раб бесконечных земных лотерей -
С их пристрастьем к Иринам и Аннам...

Два письма

1. Она
Отодвиньте суету всегдашнюю,
Дайте в грудь ворваться новым силам:
Я уже решила быть бесстрашною,
Чтобы Вас назвать навеки милым...

Я семь лет ищу в Вас свет и истину,
Я уже запуталась в догадках...
Но - сумею! выстрадаю, выстою!
Не солгу себе в своих тетрадках!

Сколько искушений, сколько ложного!
Посмотрите - обрастают плотью
Там, почти за гранью невозможного,
Бреда вдохновенного лохмотья...

И над нашей горькою дорогою -
Выше муки, страсти и раздора -
Светится протяжная и строгая
Сень Преображенского собора:

Разве мы не этой высью связаны,
Разве не сплелись уже корнями?!
Или искушенья злого разума
До сих пор господствуют над нами?

2. Он
Полон дыма этот дом -
Так он памятлив и горек:
Обитает демон в нем
По прозванью "Бедный Йорик".

Обиталище его
На моем столе рабочем,
И гранит житейский точим
Мы с ним долее всего...

У него сверхточный взгляд,
Хоть пусты его глазницы -
Слава Богу, что я рад
Утром разомкнуть ресницы,

Что еще свою тоску
Поверяю птицам, травам,
Листьям, облаку, песку,
А не домыслам лукавым,

Что шепчу, полушутя,
Утешения словечки...
Так лети, мое дитя,
Прочь от свечки... прочь от свечки...

* * *
Под ледяною твердою корой
Твоя душа, птенец оцепенелый,
Не хочет признавать меня сестрой,
Что с нею, наболевшею, ни делай...

А как ее в ладонях обогреть,
Чтоб губы у самой не обгорели
И чтобы невзначай не умереть
Над бездною твоей виолончели?..

* * *
Раздала я свой хлеб, проворонила дом,
Друга милого выгнала прочь -
Вот и льется сквозь душу мучительным льдом
Голубая апрельская ночь!

На колени бы мне - да под тот образок,
Что у бабушки в красном углу,
И во сне, что, как смертная мука, высок,
Догореть на холодном полу...

Научи меня, Дева, терпеть и молчать,
Не искать ни суда, ни вины:
Наложи на уста золотую печать
Первозданной твоей глубины.

* * *
Под стук дождя по жести подоконника,
Под трепет ветра в шелестящей кроне
Бессонною душой огнепоклонника
В ночи лечу - во тьме ее и звоне...

Толкутся мотыльками тени-странницы,
И потолок раскрыт, как опахало...
Избранницы твоей или изгнанницы
Мне нынче кубок выпить надлежало?

С какой звездой моя огнем поделиться?
На чьем полу рассыплет время пепел?
А ну как счастье - сущая безделица,
И ты его лишь из презренья не пил?!

* * *
Два жадных, два красивых белых зверя,
Мы слышим, как в ночи шуршат лучи,
Как желтый свет царапается в двери
Продолговатым коготком свечи...

И ничему на свете нет названья -
Самим себе предметы не равны...
Здесь торжествует гений осязанья -
И мир нам явлен с этой стороны:

Блаженно первобытным, многозначным,
Вернее, знак помножившим на знак...
Дремучий, в мареве полупрозрачном
Его влечет куда-то Зодиак,

И лишены, как дети, дара слова,
В ничто с Отцовских сброшенные рук,
Переступаем без огня и крова
За тлеющий во мгле Звериный Круг...

Ведьмино кольцо

1.
Ускользнувшая точка отсчета,
Что едва не обрушила дом,
Обрела себе место - всего-то
Рядом с простеньким частным бытьем,

Где-то в узком прохладном пространстве,
Между книгами, в тесном ряду,
В смутном страхе и мелком тиранстве
У злорадствующих на виду...

Прикасаться не следует - это
Равносильно удару ножа!
Надо следовать букве совета -
Только так: заслонясь, не дыша...

Нервной ниточке крови подвластны,
Осторожненько жизни неся,
Мы, как эльфы, нежны и бесстрастны,
И спустить нас на землю нельзя...

Задавай же, счастливчик, вопросы -
И мои просто так не оставь:
Отчего это желтые розы
В сновидениях странствуют вплавь?

Или так: в этом месиве вьюжном
Как добро отличают от зла?
Или - вот: тебе кажется нужным,
Чтобы я еще в мире была?

Почему так темно и бессонно?
Что за зверь под порогом зарыт?
Что теперь ни ответишь - резонно.
Что теперь ни отвечу - навзрыд...

2.
Что нам сочиненье нежных писем!..
- Свидимся ли, милый?
                      - Бог подаст!
Ах, каким хрустально звонким высям
Противостоит житейский пласт!
Близость душ, не сросшихся с устами,
Неверна и призрачна... И мы
Все глядим из темноты на пламя,
На его извивы и дымы...
И сказать бы слово в утешенье,
Пальцы покаянные сплетя!..
Игры?
      Козни?
             Жертвоприношенья?
Погибая?
         Празднуя?
                   Шутя?

* * *
Я новое имя в бреду повторяю.
В чужих небесах беспокойно скользя,
Душа неразумная мчится по краю,
Которого взглядом коснуться нельзя!

Там ветер железный звенит стременами
И слышится песнь, леденящая кровь!..
Но что-то уже совершается с нами,
Какую уздечку себе ни готовь...

И страшно подумать, как много я знаю,
Когда незнакомую руку беру!
А горькие губы вода ледяная
Уже обжигает в полночном жару...

* * *
Ах, как травы нежны и колки!
Волны вьющихся дымных трав...
Стану благостней богомолки,
В их жемчужную мглу упав.

Искушение, пытка, проба?
Эта блещущая пыльца -
Чтобы я не ослабла? чтобы
Никому не дала кольца?

* * *
Бедный нежный ангел мой
Прячет крылышки цыплячьи,
Грустно шлепая домой,
А ко мне спеша - тем паче...

Подойдет - ладонь влажна.
Пахнет грубой папиросой
Голубая седина
Головы черноволосой...

Но когда я крепко сплю,
Занят он чудесным делом -
Все, что мыслю и люблю,
Наделяет звездным телом!

В лунной ласковой пыли,
Словно дав судьбе острастку,
Оторвется от земли,
Сбросит будничную маску,

Станет равным меж планет
Без особенных усилий -
И польется горний свет
От оранжевых подкрылий...

* * *
Я знаю, я помню, где корни мои,
Из чьих я и где мое сердце зарыто,
Откуда те самые токи в крови,
Которыми я от рожденья прошита!

Вернусь! Я вернусь!.. Но не знаю - когда...
Ступаю в туман и надеюсь на случай:
Земля под ногами - суха и тверда,
А ветер навстречу - сырой и колючий...

Он рыбою пахнет и мокрым песком,
Но кажется жизни и смерти безмерней...
А мне этот город почти незнаком,
Огнями объятый в истоме вечерней

На сопках у самого края земли:
Лишь волны да волны увидишь отсюда...
Загадочный город! Твои корабли...
Туманы и ветры... Хандра и простуда...

И красные в мерзлом ведерке бычки,
Чей трепет остался в негнущихся пальцах...
Душа - на твоих заколдованных пяльцах:
Клади же по ней золотые стежки!

Прости меня, Город, в своей высоте
За что-нибудь темное и нежилое.
На синем огне, на кленовом кресте,
Гляди - догорает унынье былое!

Прости, что не завтра к высокой красе
Твоей припаду, как к божественной чаше...
Мы к отчему небу приписаны все,
Пока еще живы стремления наши,

Поэтому, видимо, мне и невмочь
Из Леты - из бухты чудесной напиться...
За мною колышется тяжкая ночь
И цокают звезд одичалых копытца...

* * *
Все этот страх, уже позавчерашний,
Ступить не так и вымолвить не так!
Я выросла из этой смуты зряшной:
За фарт пустой не брошу и пятак!

Но презирая подлую везучесть,
Не стоившую боли и труда,
Я все-таки благословляю участь,
Мне выпавшую раз и навсегда:

За долгое настырное школярство,
За материнства сладостную кладь,
За смысл любви, за горькое лекарство,
Которым станем души исцелять...

Не возвращай безоблачность, как сдачу,
Строптиво пригрозив из-за угла,
Пошли, судьба, мне редкую удачу -
Чтобы со страху я не предала!

И да постигнет лютая хвороба
Любого труса, взявшего перо!
За благодать, несомую до гроба,
Не золото дают, а серебро!

* * *
Как во Владивостоке в сентябре
Разнеженно поблескивает море,
Сомлевшее на бархатной жаре
Блаженной поволокою во взоре!

А сквозняком подбитые дворы!
А бабочка, пронзенная булавкой!
А хризантем пушистые шары,
Плывущие над рыночною давкой!

А - главное! - чумазый катерок,
Подобный жизнерадостному богу,
Что, успевая обернуться в срок,
Меня везет по Золотому Рогу...

Он умница. Он не заставит ждать,
Томиться в глупой праздности и злиться,
Хотя и не дано ему узнать,
Что буду я - лет этак через пять -
На берегах иных ему молиться!

Жанне Бичевской
Изнемогая от святого жара,
Пронзительное что-то лепеча,
Нам поверяла боль свою гитара,
Горевшая над сценой, как свеча,

И все, что только было в нас живого,
Из темноты тянулось к ней - туда,
Где в кровеносном ритме билось слово
Доверия и высшего суда:

Там женщина стояла в свете красном,
И нити судеб, близких и чужих,
Сходились в кулачке ее атласном,
В нас неприметно совесть обнажив...

Так русское, нетленное, родное,
На подлинность испытывало нас
Своею просветленной стариною,
Смятеньем сердца, откровеньем глаз

И всем, что горько, больно и желанно...
Загадочная русская душа
На огонек, что засветила Жанна,
В кромешной тьме летела, не дыша...

Маска
Над одром усопшего Паскаля,
Наклонив туманные чела,
Ангелы небесные стояли -
Строго, как хирурги у стола...

"Звездный вихрь, летящий к месту встречи,
Разметал листы растущих книг!
Что сказать сумеешь, человече?
Чем спасешься, мыслящий тростник?"

Что-то безвозвратно разверзалось
Вслед скольженью желтого луча:
Мирозданья трепетность и алость,
Вся его прельстительная малость -
Только блик на выемке ключа?!!

Кто из живших столь не ошибался,
Чтоб, смеясь, глядеть в такую даль?!
...а Паскаль блаженно улыбался...
Как беглец счастливый - улыбался
На печальном ложе Блез Паскаль...

* * *
О! Мне не надо утешения...
Один Господь меня утешит:
Меж облачного мельтешения
Кору с души моей отешет!

Что ж... нет взаимопонимания...
Слияние недостижимо!
Но разве легче сочетание
Живого пламени и дыма?

Мой ангел! Посвяти парение
Глухому обмороку тела -
Не вознесенья, а смирения
Я так хотела... так хотела...

Астрология
Не человек - не лошадь... Гибкий торс...
Прекрасное агатовое око...
Волшебно мягок мхов тайгетских ворс
И тьма расселин светится глубоко...
Мой вечный брат! Под струями дождя,
Под солнечными жесткими лучами
Ты мчался вскачь, за птицами следя
И поводя могучими плечами...
Никто не знает, что ты вдаль унес,
Какую весть замуровали мифы,
Завещанный чутьем твоим вопрос
Двусмысленно толкуют апокрифы,
Но песнь Стрельца, умчавшегося в ночь,
Под новую луну в себе я слышу,
Поскольку я того же Бога дочь
И от того же Пастыря завишу!..

* * *
Беду свою несла, не мыкая,
Слыть не желая горемыкой...
Конечно, радость невеликая -
Весь век свой стлаться повиликой...

К земле сырой - к родимой, тянущей
В себя неодолимой тягой,
Тяжелой, нежной веткой вянущей
Лепилась, набухая влагой...

А небеса, сухие, черные
Висели куполом над нею,
И там скрипели ветры горные,
На камнепадах сатанея,

И что-то радиоактивное
Горело в недрах мирозданья,
Терзая мудростью надрывною
Ее пугливое сознанье,

Холодными ночными звездами
Гудела твердь над головою,
И жизнь с ее земными гнездами
Казалась странно неживою...

* * *
Благодарю за дружбу и любовь,
Которыми распорядился случай...
Итак, мой век, дубинку приготовь,
Склубившись надо мною грозной тучей!

Побалуй, подразни, посуесловь,
Сомнениями праздными помучай...
Но вот тебе спасибо - за любовь,
За бег ее изменчивых созвучий,

За все ее мгновенные дары,
За все невосполнимые утраты,
Когда разрыв - не выход из игры,
А горький след заслуженной расплаты...

Спасибо же, что бил меня и гнал,
Что даром ничегошеньки не дал!

* * *
Вдохновенье мое, что глаза твои темны?
Отчего твои краткие речи темны?
Оттого ли, что все ощущенья огромны
И ничтожны слова, что вместить их должны?

Не таи себя в малом, как было доныне -
Разве я виновата, что день ото дня
Ты все реже и реже, как знаки латыни,
Посещаешь меня, защищаешь меня...

* * *
Ничто не исчезло,
Никто не исчез...
Атласное кресло,
Высокий портшез...
Антик драгоценный
В оправе литой,
Ковер много пенный
Под робкой пятой...

Бессонные свечи
Ревниво жужжат,
Красивые плечи
Любовно дрожат,
И пламя в камине
В какой-нибудь час
- Да-да! - не преминет
Напомнить о нас
Тому, кто на пламя
Глядит в тишине -
Что станется с нами?
Что выпадет мне?

* * *
Умейте радоваться солнечному лету,
Его дразнящей и тревожащей поре -
Закату позднему и раннему рассвету,
И синему дождю, и золотой жаре...

Умейте радоваться! Лишь удары зноя,
Владыки полудня, рождают вкус воды,
И только ливня полотно льняное
Снимает пыль с души и шевелит сады,

И круглой завязью благословляет ветки,
И черный тротуар рассеянно кропит,
Покуда делятся во мгле тугие клетки
И жизнь незримая клокочет и кипит!

Умейте ликовать! Хоть голосом, хоть взглядом!
Хоть в детской простоте - по лужам босиком!
Пока звенит июль, и август бродит рядом
С тяжелым медом сот и с желтым рюкзаком!

* * *
Из этой боли суть ее извлечь
И превратить в единственное слово -
Да так, чтоб после не утратить речь,
Платя с лихвой за золото улова...

Немыслимое это мастерство
Исполнено такой смертельной муки,
Что впору отказаться от него
И навсегда окаменеть в разлуке...

Так что ж тогда и временный успех,
И гонка за земной непрочной славой,
Когда слова, что сокровенней всех,
На сердце оставляют след кровавый?!

* * *
Там, где все начинается снова,
Свищет ветер, сырой и больной,
И небес ледяная основа
Разрывает миры за стеной.

Столб воздушный ложится, как молот,
И в изгибах любимого рта
Проступает космический холод
И вселенских пространств пустота...

Но в зияющем жерле колодца,
Куда мы, задыхаясь, летим,
Божьей искрой доверчиво бьется
То, что станет навеки моим.

* * *
Ночь вдохновенья, опусти
Меня в свой колокол зеркальный,
Слепой рассудок оплети
Своей тоскою музыкальной...
Свободы длинный перифраз -
Твои классические мили...
Саму себя сто тысяч раз
Твои изгибы отразили,
И где-то в гулком забытьи,
В тысяча первом отраженье
Отозвались черты мои
Рывком внезапного движенья...
Нечитанные письмена,
Лучи чужой посмертной славы -
Осталось выпить их, как главы
Александрийского вина!

Романс
Я на нее гляжу и говорю: судьба!
Ее судьба - янтарь в серебряной подковке...
Неукротимый нрав строптивой полукровки
Легко читается в живом рисунке лба.

А мягкость детских губ, лишающих ума
Мужей, балованных в известностях и славах!
А глубина зрачков, столь дерзких и лукавых,
Что сути их она не ведает сама!

Ее судьба - янтарь. Душа ее - агат.
Нерукотворный хмель горчайшего разлива...
Как жалобно в ночи глаза ее блестят
И как при свете дня сверкают горделиво!

А в небе над ее прохладной головой -
Клубясь, растет гроза, чуть слышная в начале...
И в этом скрытый смысл нечаянной печали,
Подковы, янтаря и карты роковой...

* * *
Я Вам не сестра, не любовница...
Легко ли с такою любовью?
Я знаю, что - главное! - вспомнится
Вам в час, когда мера исполнится,
И Бог подойдет к изголовью:
Тот нежный, тревожный, единственный,
Родной до сердечной истомы,
Души моей облик таинственный,
Лишь Вам одному и знакомый.

* * *
Ах, не рано ль отмаялся май,
В тучах бледные пальцы ломая...
Что ладони к вискам прижимаю -
К сердцу близко ты не принимай...

Разве дух первородной листвы,
Столь пронзительный и своевольный,
Не спасает больной головы,
Ужаснувшейся мысли крамольной?

Разве надо бежать? ускользать?
Прятать сердце в бумажки и склянки?
Ты успеешь еще облизать
Кровь со дна земляничной полянки!

Ты поднимешь заманчивый груз,
Не заметив увесистой клади -
Так блестит лучезарный арбуз
На речной шевелящейся глади!

Я еще буду сниться тебе,
Буду сниться тебе и являться -
С обстоятельством этим в судьбе
Будет, знаешь ли, трудно справляться!

И отметят твой путь на земле
Нашей встречи последняя фраза
И сухой стебелек на столе -
Искра Божья в холодной золе -
Легендарная роза Шираза...

* * *
Обвитая ветрами ледяными
Апрельских переулков пустота
Заманчива и каменно тверда
И с нами осторожна, как с больными...

Нам выпадает право быть чужими -
И эта карта, кажется, чиста!
Так клавиши при легоньком нажиме
Срывают бури с нотного листа...

И ничего теперь не будет гладко!
Судьба покуда держится порядка,
Которым мы уже пренебрегли,

Но хлещет ветер, рвется снега пена,
И белые созвездия Шопена
Восходят в небо черное с земли...

* * *
На путь вступаю шаткий -
Пусть притязанья глупы!
Тревожат сон твой сладкий
Мои сухие губы...

Не отзывайся! Это
Лишь признаки предгрозья,
Лишь памяти заметы,
Лишь черных ягод гроздья...

Не просыпайся! Это
Мгновенная отрава!
...и на секунду света
Я не имею права...

* * *
Откуда в сердце эта сила -
Недоброе перемогать?!
Еще крича, уже простила
Привычку хмуриться и лгать,
Жестокий дар исчезновений,
Бездумных проблесков тепла,
Жар обжигающих ступеней
И лед оконного стекла...
"Он тоже болен этой встречей,
Но, став игрушкой темных сил,
Он раб своих противоречий,
Он сам не ведал, что творил..."

* * *
Как свет вечерний тянется к тебе,
И как он овладеть тобой не может!
Ты снова растворяешься в толпе,
И расстоянье голос твой корежит...

С какою мукой умирает звук,
Оплаканный моим скорбящим слухом!
А кажется, одно движенье рук:
Раскрыть ладони и собраться с духом,

Тебя к своим сосудам подключить
Со всей твоей неправдой и печалью -
И нас никто не сможет разлучить!..

...но вот уж и следов не различить
За далью судеб, за небесной далью...

* * *
Нам обещают ураган,
А Вы торопитесь из дому...
Какому вымыслу святому
Обязан жизнью наш роман?

Игре неистовых стихий
Или нехватке матерьяла?
Но как бы там ни обстояло,
Я посвящаю Вам стихи...

Давным-давно они грешат
Какой-то горькою оглядкой,
Как будто сдавлен вечный ад
Их добросовестною кладкой;

Мне не подсказывает кровь,
Прекрасно это или дурно,
Что наша тайная любовь,
Как мадригал, литературна,

Но возвращайтесь, все равно
Чью душу на бегу листая...
Я буду ждать... пока темно...
И ветер ломиться в окно,
До крыш сугробы наметая...

* * *
Не будьте ни суровы, ни печальны,
Когда во сне я вспоминаю Вас,
Когда в ночи дрожит аккорд начальный
Бетховена, луны и Ваших глаз...
О нежное, о доброе начало -
Когда бы ты и наяву звучало!
Чтоб "Лунная", качая, берегла
Бессонницу у светлого стола
И теплоту сиюминутной речи,
Которой не дожить до нашей встречи...

* * *
Мы сделаны из одного металла...
Так почему для ковки из огня,
Едва живую, вынули меня,
Когда твоей любви со мной не стало?!

Но я же эту муку испытала
Давным-давно! А не проходит дня,
Чтобы, изнемогая и кляня,
Любовь твоя во мне не бунтовала!

Снаружи - лед, источник лживых слез.
Но сердце-то они сожгли всерьез,
И некуда им горестно излиться

И принести мне холод и покой...
Они владеют каждою строкой
И пахнет ими каждая страница!

* * *
Сколько боли здесь наметено!
Впрочем, это листья облетают...
Те, кому влюбиться суждено
На листве растерзанной гадают...
Все соврут овечьи потроха -
У авгуров тоже есть причуды.
Только рваных листьев вороха
Охраняют душу от греха
В мире, где свирепствуют простуды!
Небо, небо! от твоих измен
Что-то в нас заветное раскисло...
Кто-то шарил в Книге Перемен,
Черные раскидывая числа,
Кто-то извлекал из пустоты
Дым и пепел злых предначертаний...
Ну зачем сюда приходишь ты?!
Разве что у поздней красоты
Попросить спасенья от скитаний?
...а вверху - так тихо и темно...
Вычищено облачное ложе...
Что же нам бродить, листву тревожа?
Что же путать вечное руно?

© Марина Саввиных, 2002
© Сибирские писатели, 2002