Марины Саввиных

Полония

В журнале "День и ночь", 9-10*2001

Полония

1.
Распалась связь. Нет времени. Нет больше
Пространства. И движенья тоже нет.
На небе нарисованная Польша
Погружена в потусторонний свет -

Как в снег: как в хлопья светлого тумана:
Когда еще готическая вязь
Так под луною по небу влеклась -
И нечувствительно, и постоянно?

В какую осень так мерцал твой след,
Полония, мой запредельный опыт,
Сквозь корку без тебя прошедших лет?
Откуда этот отроческий шепот?

И сквозняка щекочущая шаль -
И вся эта надменная печаль,
Холодная и долгая, как знанье
О времени, которое текло,
Но стало неподвижным, как стекло,
И осторожным - словно изваянье:

2. Лазенки
Ясновельможная пани Варшава,
Кто мне сказал, что имела я право
В искрах и звездах рождественской ночи
Взглядом искать Ваши нежные очи?

Что Вам толчки моей суетной крови,
И многогрешного сердца биенье?
Кто рассказал мне о Вашей любови,
Беспрекословной, как Ваше терпенье?

Или Шопен в бессловесную муку
Брал меня с детства, как в каменный пламень?
Как мне легко целовать ему руку -
Ласковый камень!..

3.
До сих пор существует город,
Который я вылепила из прошлогоднего снега.
Там, среди серебристых растений,
Ниспадающих прямо с желтого неба,

Ходят маленькие тихие женщины,
Маленькими голыми ножками
Ступая по гладкому снегу.
У каждой - еле заметный голос

И большие глаза,
Полные внимательного молчанья.
Их следы на снегу
Подобны следам детеныша серны.
Они слушают снег,
Восходящий к желтому небу
Вместо Вашей души, заблудившейся в гулкой Вселенной.

Он еще существует, мой город,
Но зачем я говорю Вам это?
Ах, мой пан, зачем
Я рассказываю Вам все это?

4. Мария, Пани Ангелов. Из К.К.Норвида
          Laudato sia il mio Signore per quelli
          Che perdonan per suo amore
          E che sopportano i travagli
          Con pazienza - e l'infirmita
          Con allegrezza di spirita
          San Francesko d'Assizi (1230)
Мария, Пани Ангелов, - Тобою,
Твоим венцом - взываем о спасенье!
По воле Сына, небом и землею
Пусть вечно правят милость и прощенье -

От южных звезд до северных сияний:
К распятью припаду, покрытый пылью:
ELOI LAMMA: в час горя и страданий
Приди на помощь нашему бессилью!

Мария, Пани Ангелов, - Тобою
Твоим венцом взываем о спасенье!
По воле Сына, небом и землею
Пусть вечно правят милость и прощенье:

Аминь.
(Берлин, 1845 г.)

5. Нищая у костела св. Анны
Я теперь и сама знаю, как это бывает,
Когда крыло ржавым гвоздем к доске прибивают:
Думали - пальцы, а это - мое крыло,
Мокрые перышки: ветром их размело:

К дереву - с кровью прилипли нежные перья:
Господи! Дай мне веры среди неверья!
И когда кол пробьет позвоночник мой -
Сделай меня ступенями к храму Твоей святой!

Нет на земле смиренней высокомерья!..

Петербургские сны
Свой мятный скепсис предлагает Питер -
Полсклянки меду, вылитых на лед:
Интеллигентный старенький кондитер
Так лакомство пришельцу продает:

Господь с тобой! Ведь я не иностранка.
Но и не дух болящий: я иду
К Фонтанке: Хладнокровная Фонтанка,
Княжна - сиротка, ежится во льду:

И горностай, и кружева, и фижмы -
И нищета: Не гневайся - смотри,
Как я тебе в лицо смотрю: смогли ж мы
Друг друга не спугнуть! У нас внутри,

Наверное, одна и та же мука
Невзысканности, кашля и - увы! -
Тюремным камнем стиснутого звука
Тому столетье сброшенной листвы:

Нам холодно. Мы гордые, как люди.
И темные, как памятники. МЫ
НЕ ПРОДАЕМСЯ. Никакой валюте
Не превозмочь значения тюрьмы

Для тишины и нравственной свободы:
Я нисхожу в божественный подвал
И что-то пью - за города и годы:
Ты властвовал: и ждал: и флиртовал:

И разочаровался: и таскался:
И возлюбил: и разлюбил: и вот:
Неужто ты моей души взыскался
Среди своих прозрений и невзгод?!.
28 ноября 2000 г. Петербург. Набережная Фонтанки.

* * *
Медведица сквозь небо проступает своими нереальными чертами.
Любой лоскут небес вблизи таков же,
Как тот, где проколол пространство Кто-то, держа иглу уверенно перстами,
А мне сказали - это ковшик: Ковшик
Старательно собрать спешу глазами.
Какая геометрия, Создатель! А говорят, природе не присущи
Прямые линии: Но мне хотелось узреть не "ковшик", а живого зверя
Небесного, чьи лапы так бегущи, а гласные мембраны так ревущи,
Что можно дальше жить, любовно веря
Божественному подозренью предка, который на заре туманной эры
Решил однажды для себя про эти, сквозь небо проступающие, точки,
Что так положен образ мирозданья, чертеж, где все изменчивые меры
Даны в какой-то изначальной строчке -
Иглою исполинскою: От веры
Кружится голова, и взор мутнеет от подступивших слез: Какое зренье,
Создатель! Я почуяла движенье огромной серебристо-бурой туши,
Метнувшейся наискосок: движенье
Увесистой, как жезл, когтистой лапы, ударившей по небесам, обрушив
На человека страх и умиленье:
Полярная звезда - благодаренье, благоговенье, благорастворенье
Души в зрачке: Спасите наши души!..
25 августа 2001.

* * *
Сбросят нас с вертолета на необитаемый остров,
Мы построим хижину из пальмовых листьев, длинных
И очень прочных: Кровлей будет служить звероящера окаменелый остов,
Мы видели что-то похожее по телевизору и в музейных витринах.
Нам не понадобится одежда. Мы будем гулять нагими.
Счастье - не знать чужеродных касаний к собственной коже.
Нам не понадобятся слова. Мы себе придумаем имя,
Общее, на двоих: Мы будем одно и то же.
В мире, пустом, как Бог, мы будем образ Бога,
Яшерица на камне, в гнущемся тростнике предвосхищенье вепря:
Чуткое, беспощадное, живое, как птица, Око,
Заново узнающее о солнце, песке и ветре.
Не оставлять следов - заповедь всякой твари.
Лишь бы не ведать времени, не строить предположенья.
Только бы Все спеклось в одной человечьей паре
И не нашло себе зацепки для продолженья!
25.08.01.

© Марина Саввиных, 2002
© Сибирские писатели, 2002